Анна.
Я застонал и отключил телефон. С того дня, как Шарлотта не пришла на встречу, я решил избегать всех аспектов своей профессиональной карьеры, пока не докопаюсь до причины ее исчезновения. Я отменил все интервью, все встречи со спонсорами и не хотел говорить ни с кем в НФЛ. Ну, кроме одного человека, с которым я сегодня и встречался.
Я запер свой телефон в бардачке и, выйдя из машины, направился к спортивному комплексу моей команды. Показав в дверях свой пропуск, я остановился, чтобы дать автограф новому охраннику.
– Поздравляю, мистер Коннорс! – воскликнул он, поднимая раскрытую ладонь. – Есть шанс, что в следующем сезоне третий раз выиграете?
– Конечно. – Я хлопнул по его ладони. – Тут без вариантов.
– Ваш гость ждет вас в ресторане, – сказал он. – Я ему сказал, что вы задерживаетесь.
– Спасибо.
Я прошел в раздевалку, взял там свой Кубок лучшего игрока и с ним поднялся наверх.
– А я-то думал, что ты уже повзрослел. – Кайл встал и поправил запонки. – Я должен был догадаться.
– Должен был. – Я небрежно поставил кубок на середину стола. – Два года подряд мы уделываем твою команду в плей-офф и забираем Кубок лучшего игрока. Я бы не был твоим лучшим другом, если бы не воспользовался случаем разделить свою победу с тобой. Она не только моя, сам знаешь. Она наша.
– Пошел ты на хер, Грейсон, – рассмеялся он и сел. – Я бы поздравил тебя, но ты не заслужил.
– Спасибо. – Я жестом попросил официантку принести к столу свежую бутылку вина.
С тех пор как нас задрафтовали в НФЛ, мы взяли за правило встречаться за ужином в конце каждого сезона. Независимо от того, чья команда лучше себя показала, меню было всегда одинаковым: стейки, вино и вечер воспоминаний.
Пока я большую часть своего времени вне поля инвестировал в маленькие компании, Кайл стал лицом «Ральф Лорен», «Рибок» и «Гаторейд». Все больше обрастая славой, он становился все более и более умерен с женщинами, чем это было в колледже. Как правило.
– Грейсон? – помахал он рукой перед моим лицом. – Грейсон, ты тут?
– А?
– Мы уже десять минут тут сидим, а ты так и не начал выпендриваться своим историческим выходом в Суперкубке. Если так продолжится еще минут пять, мне придется проверять пульс.
– Извини. – Я отпил вина. – Я кое о чем задумался.
– Кое о чем помимо своей победы?
– О Шарлотте.
Он испустил долгий вздох и, подняв бокал, залпом осушил его. Затем налил себе порцию виски.
– Прошло уже семь лет, а она тебе даже открытку на день рождения не прислала! – распалялся он. – Исчезла без причин, сделала из тебя развалину на черт-те сколько времени, а ты и сейчас не знаешь, где она! Я понимаю, что первые пару лет тебе было больно, но уже давно пора забыть о ней.
– Она тут, в Нью-Йорке.
Он откупорил новую бутылку вина и стал пить прямо из горла.
– Я столкнулся с ней на встрече выпускников, – продолжил я. – Почему-то она считает, что мы разошлись именно из-за меня. – Я посмотрел ему прямо в глаза. – Ты точно ей ничего не говорил тогда, на последнем курсе?
– Боже ж ты мой, – проговорил он спокойно. – В сотый раз тебе повторяю, я бы ни за что не встал между тобой и Шарлоттой, и я очень сильно сомневаюсь, что ты бы мне это позволил. Факт в том, что она просто внезапно прекратила с тобой общаться. И точка! И мне плевать, какое она там себе оправдание за все эти годы сочинила. Насколько помню, последнее, что я ей сказал: «Увидимся в Нью-Йорке на вечеринке после драфта». На той самой вечеринке, когда ты хотел просить ее руки. – Он покачал головой. – В любом случае ты был слишком молод для женитьбы и фактически увернулся от пули, так что это хорошо, что она тогда не появилась.
Официантка расставила наши стейки, долила вина и отошла.
– Давай о чем-нибудь другом, – попросил я.
– С радостью. Расскажи мне о планах на парад чемпионата, а то я не хочу вдруг помереть от неожиданности.
Я рассмеялся и пробежался по списку крутых вещичек, которые планировала провернуть моя команда. Я рассказал ему свои прогнозы по поводу следующего сезона и послушал о его желании поменять команду. Мы обменялись историями о наших рекламных контрактах, посмеялись над нашими гиперактивными, гиперответственными и гиперагрессивными агентами, и когда мы закончили, на часах было уже три часа ночи.
– Блин, – пробормотал он. – У меня осталось всего два часа, чтобы добраться до аэропорта. И чего я не заставил тебя сводить меня в клуб, пока мы тут сидим. Целый день своей жизни на тебя потратил.
– И у меня такое же чувство.
Он засмеялся и протянул руку.
– Ну что, когда ты в следующий раз встречаешься с Шарлоттой?
Я пожал плечами, стараясь изобразить безразличие.
– А с чего ты взял, что я планирую снова с ней встречаться?
– Потому что я тебя знаю, – ответил он. – Так когда?
На этой неделе.
– Через несколько недель.
– Во вторник? – улыбнулся он.
– Ага.
– Так и думал. Она замужем? Дети? Все так же чертовски сексуальна?
– Нет; насколько мне известно, нет и да.
– Ну что ж, посмотрим. Я этого больше никогда не повторю, потому что часть меня все еще ненавидит ее за то, как она тебя кинула, но, если ты когда-нибудь решишь остепениться с кем-нибудь, кроме Шарлотты Тейлор, я тебе сразу по-честному скажу, что ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни. – Он сделал паузу. – Но у нее должна быть офигенно хорошая причина, чтобы бросить тебя, не выходить на связь и скрывать свое местонахождение. Все понимаю, но семь лет! Она вообще в курсе была, с кем тогда встречалась?
Я засмеялся.
– Как всегда, спасибо за твое мнение, Кайл.
– Всегда пожалуйста, – сказал он. – Только у меня к тебе небольшая просьба. Сделай мне одолжение, когда встретишься с ней.
– Говори.
– Спроси ее, почему она тебе ни разу не позвонила.
Шарлотта: тогда
Семь лет назад
Питтсбург
– Ненавижу морские ресторанчики. – Я перевернулась на кровати, держа телефон возле уха. – Особенно те, где ты выбираешь краба, и его тут же тебе готовят.
Из трубки раздался глубокий смех Грейсона.
– То есть ты никогда по-настоящему и не пробовала морепродукты?
– Нет, – признала я. – Но я была во многих ресторанах, где их готовят, так что я доверюсь своим инстинктам и буду считать, что они ужасные.
Он снова засмеялся.
