Удобно расположившись за столом, она сытно позавтракала. Потом всё-таки проверила входную дверь. Заперта, как и следовало ожидать.
Усмехнувшись, девушка вернулась в кухню, где сварила себе ещё одну чашечку кофе. И держа в руках чашку с дымящимся напитком, направилась на застекленную веранду.
Ждать – это единственное, что ей оставалось делать.
Егор
– Чертова сука…
Он откинулся назад и кинул досье на стол. После чего посмотрел на своего помощника, Алексея Шалова.
– Ты уверен?
Алексей приподнял брови.
– Мля, извини. Знаю, что всё достоверно. Просто последние дни напоминают какую-то долбанную какофонию. Одна интересная новость за другой.
– Егор, ты знал, что прочтешь в досье. Смысл сейчас распыляться?
Лёха был прав.
Он всё знал.
И всё же…
Он на что-то надеялся. Хотя на что? Ему ли не знать, как низко может пасть человек в стремлении получить желаемое. На какую низость, подлость, преступление он готов пойти.
– Лёха, спасибо. Организуй… – он сделал паузу, с удивлением отметив, как комок образовался в горле и мешает связно говорить. – Организуй всё, как следует.
– Не переживай. Похороны завтра?
– Да.
– Санычу что говорить?
– Ничего. По крайней мере, пока. Ему и так сейчас хреново. Сегодня снова бухает.
– Всё-таки как-никак единственная дочь, – натолкнувшись на холодный взгляд Беркута, Шалов замолчал. – Извини. Знаю, про покойников или хорошо или никак.
– Н-да уж.
– Попросить Алю кофе сварить?
Егор покачал головой.
– Не хочу.
– Тогда я пойду. Увидимся завтра утром.
– Да, у меня. Давай. Удачи.
Как только за Лёхой закрылась дверь, Егор снова взял досье. Фотографии, отчеты, сводки, счета. Всё, как и полагается. Полная информация о жизни его жены за последние полгода.
Вот же, дрянь!
Если бы не погибла, прибил бы собственными руками. Придушил бы гадину.
Они с Санычем, казалось, уже всё о ней знали. Ко всему были готовы.
Оказалось, Саша смогла преподнести напоследок очередной сюрприз.
Егор в ярости ударил раскрытой ладонью по столу, отчего несколько листов спикировали на пол. Плевать. Не до них сейчас.
Мужчина снова откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Спать хотелось адски. Он бы и завалился прямо в офисе хотя бы на пару часиков, через смежную дверь располагалась очень уютная комната отдыха, но Саныч ушёл в загул. Организация похорон и поминок полностью легла на Егора. Обзвонить, сообщить.
А тут ещё это…
И не стоит забывать, что в квартире его ждет златовласка. Егор улыбнулся одними уголками губ. У него сработала «чуйка». Ночью он уже был готов свернуть в район, где она проживала, когда резко передумал. Егор зачастую руководствовался инстинктами. Он знал, что так надо. О мотивах не думал. Решения принимал быстро. И в девяти случаях из десяти они оказывались верными.
Так и с Вероникой.
Он привез её к себе на квартиру и быстро организовал всё необходимое. Конечно, девушка, проснувшись, будет в шоке. И встретит его вечером отнюдь не с распахнутыми объятиями. Кстати, хотелось бы. Со стороны выглядит кощунственно – тело его жены ещё не остыло, а он думает о сексе с другой девочкой.
Н-да… Кто бы знал, как они жили с Сашей, его бы не осудили.
Егор не боялся осуждений. Когда ты переходишь определенную черту, людская молва перестает играть для тебя значимую роль. Приходит понимание, что есть принципы, и дела куда как важнее. Люди всегда будут говорить. Сегодня о тебе, завтра о другом. Цикл жизни.
Зазвонил телефон. Егор посмотрел на входящий адресат. Знакомый их семьи. Пришла пора принимать соболезнования.
Поговорив, мужчина поднялся. Нечего сидеть, пора заниматься насущными проблемами.
А златовласка…
Остается надеяться, что девочка не разнесет квартиру. Хотя, пусть побушует. Предвкушающая улыбка заиграла на губах Беркута. Он бы точно разнес, окажись запертым непонятно где и непонятно с кем.
Вчера она держалась молодцом. Он изрядно на неё разозлился за время пути, и думал, по-любому накосячит в присутствии Саныча. Большинство бы именно так и сделали. Заистерили, как минимум. И он бы её понял. Конечно, остановил бы, одернул. Егор к этому и готовился. А она молчала. Вела себя спокойно и достойно. В девочке есть внутренний стержень?
Подумал и снова усмехнулся. Дожить до двадцати двух лет, оставшись девственницей, не потому что рассчитываешь подороже её продать, а потому что имеешь твердые принципы и устоявшиеся взгляды на определенные аспекты жизни.
Берегла себя… Для него.
Он-то давно уже распрощался с многими принципами. Большая и светлая любовь, возможно, и существует в понимании девочки.
Но пора ей взрослеть.
По-настоящему.
Со взрослым мужиком.
День пролетел быстро. Встречи, разговоры, бесконечные разъезды.
Похоронное бюро.
Нелицеприятная беседа с врачами из морга.
Да, он всё знал…
Да, согласен подписать необходимые бумаги.
Освободился около восьми вечера.
Вот теперь точно всё. Теперь можно немного расслабиться. Хотя Егор и понимал, что телефон продолжит разрываться, и звонки прекратятся лишь в одном случае – если он его выключит.
К сожалению, Беркут себе такой роскоши позволить не мог.
На квартиру он приехал в районе девяти. Интересно, ему сразу отбиваться от летящих в него предметов придется, или златовласка обождет малость?
Открыв дверь, Егор вошёл в просторный холл. Странно, его никто не вышел встречать с разгневанными криками. Уже интересно.
Разувшись, Беркут прошел в гостиной. Ники тут тоже не наблюдалось. Телевизор работал на беззвучном. Свет приглушен.
Заинтригованный, Егор направился в спальню. И там никого. Кровать аккуратно застелена.
Уже даже становилось интересно. И куда подевалась его златовласка? Сбежать не могла. Сто процентов. Ключ от квартиры имелся только у него. Десятый этаж. Застекленная лоджия. За Вероникой не наблюдалось увлечения паркуром, чтобы она могла исчезнуть из его квартиры через соседнюю. Да и в ту ей попасть было нереально.
Егор даже в ванную заглянул. Ну, а вдруг…
Эта игра в прятки неожиданно развеселила его. Приятная забава, на ночь глядя.
Нику он обнаружил на веранде.
Девушка, подобрав под себя ноги и укрывшись пледом – кстати, он и не знал, что у него такой имеется, – дремала. Она сидела в кресле в полуоборота к двери. Мог лицезреть её профиль. Видеть, как трепещут реснички. Как призывно приоткрыт её ротик, через который вырывается ровное дыхание.
