На глаза навернулись слезы. Всё равно обидно! Очень! Она же поверила в Андрея, в их отношения, в то, что между ними будет всё серьезно!
Одной рукой удерживала на коленке чашку, второй – размазала слезы по щекам. Не будет она плакать. Ни по кому.
В восемь утра написала сообщение Андрею: «Уезжаю. Буду завтра. Не звони».
Ответ пришел сразу же: «Обиделась? Понимаю. Ок. Подожду до завтра».
Одной заботой меньше. Главное выдержать сегодняшний день. Завтра будет по-любому легче. Смажутся ощущения, воспоминания, притупится чувство опасности. Сегодня она соберет себя, а завтра уже будет действовать.
Тренировка прошла без нюансов. Девочка старательно выполняла всё, что она говорила, чем порадовала её.
Снова звонила Лора, и снова Ника отказала ей во встречи.
– Занята. Правда.
– Никуль…
– Завтра сама к тебе приеду. Вечером.
– Я завтра танцую.
– Тогда днем.
– Обещаешь?
– Постараюсь.
Весь вечер Ника металась по квартире, как тигрица в клетке.
Она знала – он придет.
Беркут.
Не может не прийти.
Интуиция её не подвела.
В половине десятого раздался звонок.
Ника подорвалась, вздрогнула. Если это Беркутов, то он озадачился правилами приличия? Оповестил о своем приходе? Ну, надо же. С чего бы это?
Сжав губы, Ника прошла к двери. Даже не глядя в глазок, распахнула её.
Так и есть.
Егор Беркутов собственной персоной.
Стоял, упираясь одной рукой в дверной косяк. Черный пиджак распахнут.
Ника снова невольно отметила, как от этого мужчины едва ли не ощутимо исходят энергетические волны. Стоит ему оказаться рядом, как они молниеносно достигали её. Обрушивались, подавляли. На него невозможно было не обращаться внимания. Невозможно пройти мимо.
А ещё от Беркута пахло порохом и кровью.
Егор
Алексей Александрович хмуро посмотрел на зятя.
– К чему бойцы?
И вот что ему ответить?
Егор с раннего утра был зол. Всё раздражало. Хотелось единственного – чтобы всё закончилось, как можно быстрее.
– Вы знаете, – рыкнул.
Тесть недовольно свел брови на переносице.
– Егор…
– Алексей Александрович, давайте позже?
Отставной генерал сдержанно улыбнулся.
Егор так и не переборол себя, то выкал ему, то обращался на «ты», как тот и просил.
Тесть постарел лет на десять за прошедшую пару суток. Появились новые морщины, старые стали более глубокими. Возраст и обрушившееся горе выдавали глаза. Из них разом ушла жизнь. Ещё неделю назад из Саныча фонтанировала энергия, да чего скрывать, его любовница была ровесницей Егора. И они зажигали по полной. Причем, для Саныча иметь любовницу моложе себя лет на тридцать было в порядке вещей. Что интересно, женщины сами велись на него. Его энергия, его ум, его положение привлекали их. Расставался он с ними тяжело. Несмотря на щедрые подарки, пара девушек так и не пожелали мириться с ролью «бывшей», стремились стать законной супругой.
Егор и сам некогда попал под магнетизм Саныча. Умный, хваткий, тот отчасти заменил ему отца, которого у Егора не было.
Сейчас же он сдал.
Пережив войны на Востоке, шпионаж, шантаж, несколько покушений, смерть жены, Алексей Александрович сдал, собираясь на похороны единственной дочери.
Егор его понимал. Какой бы сукой не была Саша, она – его ребенок.
Саныч протяжно выдохнул.
– Хорошо. Всё готово?
– Естественно.
Взгляд тестя задержался на лице Беркутова.
– Спасибо тебе. Ты мог бы этого и не делать.
– Саныч, перестань, а? Уже съезжается народ, пошли встречать.
– Пошли.
Вереница дорогих автомобилей прибывала.
Далее – похороны. Люди в черном, знакомые, незнакомые, единожды встречавшиеся. Его знакомые, знакомые Саныча. Подруги Саши с мужьями. Цветы. Море цветов. Саша, как и большинство женщин, любила цветы. Она не была оригиналкой и больше всего любила розы. Особенно, когда их дарили десятками.
Егор мысленно усмехнулся. Он, будучи нищим спецназовцем – нищим в понятии Саши и её доходов, – работал ночами, чтобы купить ей цветы. Прийти на свидание с дорогим букетом. Александра была кем угодно, но не дурой, и понимала, сколько стоят цветы, что дарил ей молодой человек. Она принимала их и искренне благодарила.
В те годы ей ещё была присуща искренность.
Хотя кого Егор обманывает?
Всегда хитрила. Всегда врала.
Плела искусно свои сети.
Да, о покойниках или хорошо, или никак.
Егор выбирал вот уже третий день вариант «никак».
У стороннего наблюдателя непременно сложится впечатление, что он неотрывно принимал соболезнования и не отводил взгляда от гроба и от могилы. Это было не так. Егор постоянно сканировал кладбище. Уточнял расстановку своих парней. Готовы ли они.
Алексей Александрович стоял рядом. Так же, как и он, говорил дежурные фразы, так же кивал.
Двое мужчин, хоронящие прекрасную молодую женщину.
Выстрелы раздались, когда Алексей Александрович вместе с близким окружением покидали кладбище. Хорошо хотя бы дождались окончания официальной церемонии. Было бы краем цинизма пытаться убить Саныча, когда он принимал соболезнования или произносил речь, кидая последнюю горсть земли на гроб дочери.
Егор среагировал мгновенно. Сшиб тестя, одновременно отдавая распоряжение по рации, вшитой в костюм.
– Стреляли с северной стороны!
Он почти не сомневался – ребятам удастся взять стрелка.
Так и оказалось.
Но это будет чуть позже.
Сейчас же он протягивал руку раненному тестю.
Тот, морщась, принял помощь.
– Снова, Егор, снова…
Беркут кивнул, сдерживаясь из последних сил, чтобы не разразиться матом.
А потом прозвучало ещё два выстрела.
Лишь чудом никто серьезно не пострадал. На этот раз целились в Егора.
Его спас бронежилет.
Работали дилетанты. Новички. Профессионалы не будут стрелять, когда по всей территории кладбища сосредоточены бойцы Егора, да и, как позже выяснилось Алексея Александровича.
Уже в машине Егор спросил тестя:
– Ты в порядке?
Тот сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку. Его грудь поднималась и опускалась. Рана оказалась царапиной. Кровь остановили быстро.
