Егор разложил кресло и молча наблюдал, как она готовит ему место для сна. Ника нервничала. Когда за тобой наблюдает большой, возбужденный мужчина, собирающийся спать в твоей квартире, невольно занервничаешь. А то, что Беркут возбужден она отчетливо видела. Да-да, видела, халат не скрывал.
Поэтому, как только она заправила плед в пододеяльник, и распрямилась, старательно делая вид, что не замечает устремленного на ее бедра пылающего взгляда, поспешила ретироваться в ванную.
И сразу же натолкнулась на стиральную машинку с чужим бельем. Которое было в крови… Сердце снова тревожно заныло. Что у них произошло? Ника прикусила нижнюю губу и задумалась. Она не отличалась особым любопытством, сплетни собирать не любила. А тут ей стало интересно. Драка? На похоронах? В России принято драться на свадьбах.
Подавив в себе неуместное любопытство, Ника запустила машинку. Быстро умылась, предварительно заперев дверь. Как оказалось, вторжения в ванную она опасалась зря. Беркут, устроившись на кресле, снова уснул. Заглянув в гостиную, Ника невольно задержалась. И не заметила, как её губы расплываются в улыбке. Немного забавно было смотреть, как мужчина, чей рост явно был за метр восемьдесят, устроился на небольшом раскладном кресле. У Ники даже совесть зашевелилась: может, стоило его всё-таки разместить на диване? И сразу же – ну на фиг. Она его в гости не приглашала!
Самой спать не хотелось. Она прошла на кухню, где открыла ноутбук и принялась читать электронную книгу.
А утром ей сделали предложение, от которого она не смогла отказаться.
Пыталась.
Не позволили.
– Мы едем.
– Я так понимаю, это не обсуждается?
Егор с уже проступившей черной щетиной, что делала его ещё более привлекательным и подходящим на роль кинозвезды или модели, скривил губы.
– Ты заслужила небольшой отпуск. Пять дней. Не больше. Кстати, по сроку на работе ты тоже подходишь.
Всё знает, гад.
И Ника неожиданно для себя согласилась. Мысленно послав всех и всё куда подальше.
Уедет. Ото всех. Ни звонков, ни встреч. Пусть некоторые, что хотят, то и думают.
Она может себе позволить немного расслабиться?
Немного. Самую малость.
Ника прищурила глаза.
– Ваши слова… что вы меня не тронете неделю в силе?
Егор, как раз подносил кружку с кофе, ко рту. Так и замер с ней в воздухе. Потом его губы растянулись в ухмылке, а в глазах заплясали дьявольские огоньки.
– В силе. Если сама не передумаешь…
Вот тут Ника едва не рассмеялась. Блин, какая знакомая фраза! Встречалась она порой в книгах. И героиня всегда уступала герою раньше времени. Неужели и с ней подобное будет?
Егор вез её на загородную базу отдыха, чтобы они смогли поближе пообщаться, узнать друг друга. Вернее, давал ей возможность к нему привыкнуть. Недурственный ход. И на нём спасибо. Если честно, Ника ожидала от него худшего. После первого впечатления в «Берлоге» думала, что он с ней церемониться не будет. Завалит в первый-второй день.
– Когда выезжаем?
– Сегодня.
Ника задумалась.
– Мне на работу надо…
– А если больничный? – и снова озорные чертята в карих глазах заплясали румбу.
Ника, всегда отличавшаяся благоразумием, хотела отказаться. Обман не для неё, нечестно по отношению к девочкам. Потом подумала, какая разница – отпуск или больничный. Отпуск ещё могут не дать. Скажут, не писала заранее. Потом Ника посмотрела из-под опущенных ресниц на Беркута и поняла, что ей что угодно дадут – отпуск или на больничный отпустят.
– Отпуск, – решила она.
– Ок. Пиши заявление.
– Прямо здесь?
– Прямо здесь и сейчас.
Конечно, руководство не пришло в восторг, что она берет отпуск на неделю.
– Вероника, неужели никак…
Девушка, краснея, покачала головой.
– Эхе-хе, – начальница подписала заявление. – Ждем тебя через семь дней.
– Спасибо.
Хуже было с Лоркой и Андреем. С ними она обещала встретиться.
Беркут сказал, что заедет за ней в семнадцать часов. Успеет? Или…
Вероника не горела желанием рассказывать, что с ней происходит. Потому что и сама не знала. Что-то неизменно менялось. Как и она сама. Анализировать не было ни сил, ни желания. Хотелось расслабиться, забыться.
Возможно, Ника и пожалеет о своем необдуманном поступке. Возможно…
И вот, три дня спустя, она стояла рядом с кобылицей и отказывалась сесть на неё верхом.
Егор стоял рядом и только усилием воли не позволял себе громко рассмеяться. Она видела – он сдерживается. Уголки его губ то и дело дергались кверху, но он старательно возвращал их вниз.
– Я буду рядом. Инструктор тоже.
Вероника была непреклонна.
– Егор… Нет.
Неожиданно выяснилось, что она боится лошадей. Даже не боится, у неё настоящая фобия.
Они приехали на закрытую базу отдыха, где поселились в большом двухэтажном коттедже. Надо отдать должное Беркуту, тот к ней не прикасался. Сначала он был занят, как поняла Ника чуть позже, координировал работы своих учреждений. Постоянно висел на телефоне и сидел перед ноутбуком. К нему даже несколько раз приезжали молодые люди, и они о чем-то беседовали. Что насторожило Нику, так это то, что трое из приехавших поселились в соседнем коттедже. Зачем?
Нике не понравилось новое соседство. Она понимала, что кто угодно может занимать какие угодно коттеджи, только отчего тревожно стало на душе?
И потом, когда на следующий день она рано утром прогуливалась по парку, то видела, что один из мужчин гулял по соседней тропе. Совпадение?
Она не верила в подобного рода случайности.
Разговаривать по этому поводу с Беркутом не подумала. Зачем? Это по его распоряжению за ней присматривали. Осталось выяснить, по какой причине.
А сегодня, когда, как она поняла, он разгреб все насущные дела, предложил покататься на лошадях.
Вероника, никогда и близко не подходившая к лошадкам, с радостью согласилась. Почему бы и нет? Знакомые, посещавшие ипподром, рассказывали, что это здорово.
Стоило девушке приблизиться к лошадям, как она поняла – возникла проблема.
Она ни за что и никогда не сядет ни на одну из них верхом.
Никогда.
– Златовласка, ничего страшного нет. Лошадки – послушные, специально подобранны для новичков.
У Ники сперло в груди, дышать становилось всё труднее.
Она посмотрела на Егора и тихо произнесла:
– Мне плохо.
