Её слова подействовали волшебным образом.
Если бы Ника ни видела своими глазами – не поверила бы. Беркут в прямом смысле изменился в лице. Если мгновение назад он смотрел на неё с подначкой, вроде бы и уговаривал, сам же в душе смеялся. Сейчас же нахмурился и сделал шаг в её направлении. Глаза сразу сделались серьезными, внимательными.
То, что он приблизился, неожиданно благосклонно повлияло на Веронику. У той создалось впечатление, что он отгородил её не просто от коня, он отгородил её от опасности. Дышать стало значительно легче.
– Что с тобой? – тихий голос Беркута продолжил странное воздействие. Он точно прошёлся по всему её телу, заставив завибрировать невидимые молекулы.
– У меня… – она сглотнула и провела рукой по лбу. Надо уходить с ипподрома. То лошади на неё странно влияют, то мужчины. Вернее, один. Инструктор, тактично не вмешивающийся в разговор, стоял поодаль. Даже не проявляя маломальского интереса. – Егор, у меня фобия. Не смейтесь, пожалуйста, но это так.
Егор поморщился. Ещё по пути на базу он попросил перестать ему выкать, но Ника упорно продолжала это делать. Давала понять, что не собирается впускать его в свою зону комфорта. Он для неё чужой, таковым и останется.
– Никто смеяться и не думает, – так же продолжая говорить приглушенно, Егор взял её за руку.
От легкого невинного прикосновения жаркая волна побежала по позвоночнику девушки. Может, у неё ПМС? Да нет, до месячных минимум неделя. Тогда откуда взялась столь странная реакция, пугающая её до дрожи в коленях?
– Я реально боюсь. И мне на самом деле плохо. Думала… Нет, Егор, извините, но кататься я не буду. Не могу. Меня подташнивает, и голова кружится.
Она аккуратно высвободила вроде бы случайно взятую руку.
Беркутов нахмурился.
– Может, отравилась? Когда у тебя появились эти симптомы? Почему раньше не сказала?
Его забота выглядела искренней. Оттого ещё более пугающей.
– Как только подошла к лошади, – Ника кивком головы указала за его спину. – Никогда не думала, что будет такая реакция на лошадь, но… какая есть.
Некоторое время Егор смотрел на неё, задумчиво. Секунд тридцать, не больше.
– Моя оплошность, – наконец, сказал он.
Смысл его фразы она не поняла, но вдаваться в подробности не стала.
– Мы можем вернуться? – предложила Ника. Погода была замечательная, и при желании они с легкостью могли заменить верховую прогулку чем-нибудь иным. – Или вы, Егор, покатайтесь, а я за вами понаблюдаю. Зачем себя обламывать? А я посижу на скамье. Позагораю.
Мужчина, по-прежнему щуря глаза, всматривался в её лицо, словно пытался там разглядеть то, что она не желала произносить вслух. У Вероники даже возникло желание закрыть его руками. Глаза у Беркута были карими, пронзительными. Очень яркими. Идеально ему подходящими. Они придавали ему ещё больше хищного выражения.
– Я не оставлю тебя одну, – ответил он, после чего повернулся к инструктору. – Поездка отменяется.
Тот кивнул.
– Как скажите, Егор.
Беркут протянул руку Ники.
Снова.
Оставляя на этот раз за ней право выбора.
– Прогуляемся?
Вот, казалось, что в его жесте страшного? Предосудительного? Он не предлагает ей раздеться прямо на глазах у всех. Или сделать ему минет за кустом. Просто прогуляться. Просто принять его руку. Сильную. Мощную. Загорелую. Надежную.
Дура ты, Вероника. Клиническая.
Значит, поехать с мужчиной отдыхать она не побоялась. Это с тем учетом, что он только похоронил жену, и что про неё саму могли подумать – разговор отдельный.
Не побоялась и ночевать с ним в одном доме.
А тут…
Ника, снова обругав себя, вложила руку в его ладонь. И тотчас почувствовала, как её нежно, но ощутимо сжали.
– Боишься?
Черт…
Вот как он обо всем догадывается?
– Предостерегаюсь.
– Чего, златовласка?
Девушка хмыкнула.
– Вы же сами всё знаете.
– А ты озвучь.
Она упрямо покачала головой.
– И перестань мне выкать.
Она пожала плечами.
Егор повел её в сторону аллеи, что кривой дорожкой устремлялась к более плотно засаженным деревьям. Легкий ветерок играл кронами, солнце прятало лучи в ветвях. Отдыхающих было немного, кто-то катался на ипподроме, кто-то устремился в сторону озера.
– Ты старательно отгораживаешься от меня. Почему?
Вопросы, ставящие человека в тупик, Беркут, определенно, ставить умел.
– Егор, а вы… хорошо, а ты не понимаешь?
– Допустим, нет.
Сказал, а у самого уголки губ снова задергались кверху. У него сегодня было игривое настроение. Сердце Ники пропустило удар. Как бы ей эта игривость не встала боком.
– Я не люблю, когда в мою жизнь бесцеремонно вмешиваются, – наконец, высказалась она. Если готовы послушать, почему бы и не сказать?
– А если я буду вмешивать с церемониями? Тебе понравится?
Они шли рядом. Она в балетках едва доставала ему до середины плеча. Сегодня она не ощущала никакого дискомфорта. Напротив, ей даже нравилось. То чувство защиты, что возникло у неё, когда он отгородил её от лошади, только усилилось.
– И с церемониями ты тоже уже вмешивался. Цветы. Каждый день.
– Но они тебе хотя бы понравились?
– Цветы – да.
Отправитель – спорный вопрос.
Сейчас уже спорный.
Нет, Ника не поменяла к Беркуту отношение, не влюбилась и не воспылала дикой страстью. Не захотела кинуться к нему на шею со словами: «Я вся вашаааа!». Она, скорее, привыкала. В стратегии ему не откажешь. Он приучал её к себе ненавязчиво. Будто нехотя. Вроде бы и рядом находится, а был занят. И она деться он него никуда не могла.
Беркут негромко засмеялся. Он понял её намёк.
Они прошли несколько метров по аллее, когда на ближайшей скамье Ника увидела одиноко сидящую девушку. Та, откинув голову на высокую деревянную спинку, сидела с закрытыми глазами, подставив лицо солнцу.
– Поля? – с недоверием и зарождающейся радостью осторожно поинтересовалась Вероника.
Девушка встрепенулась и посмотрела в их сторону.
– Никуль?
Она попыталась встать, но тотчас охнула, застонала, мученически улыбнулась и зажала виски руками.
Ника негромко засмеялась и остановилась. Егор с любопытством посмотрел на девушек, стараясь не вмешиваться.
– Вот так встреча!
