Она спрашивала и смотрела на него абсолютно спокойными бесстрашными глазами. Она не боялась реакции Беркута по одной простой причине – ей было всё равно. Это равнодушие не возникает в виду обесценивания данного конкретного человека. Это равнодушие ко всему миру. Абсолютно ко всем людям. И к себе в том числе.
После того вечера Саша замолчала. Она молчала три дня. Посовещавшись, Егор отвез Сашу в клинику.
И загулял.
Пошёл в только что открывшийся клуб «Берлога» и снял первую девушку, у которой ему понравилась грудь. Он даже на её лицо не посмотрел.
Они не пытались с Сашей наладить отношения. К тому времени, Егор ушёл из органов, занялся бизнесом, перетянул своих парней. Головой окунулся в работу. Иначе бы сам слетел с катушек. Он работал двадцать часов в сутки. И трахался, трахался. Девушек менял, как перчатки. Одна, вторая, третья… Все без лиц. Без чувств к ним. Сначала, как одержимый. Кто-то топил своё горе в вине, он в девочках. Да и было ли у него горе в общепринятом смысле этого слова.
Он женился на некогда любимой девушке. О её диагнозе знал. И всё же принял решение. Потому что чувствовал – так надо. Без него она сгинет. Ещё год-два, и кривая выведет её на какого-нибудь отморозка, который не убьет генерала, но погубит её.
Егор разлюбил Сашу не сразу. В нем что-то ожесточилось, когда она призналась в измене. Именно в тот день началась точка невозврата.
Они разъехались по разным домам. Саша предпочла квартиру, Егор же стал себе строить дом за городом. Стройка так же позволила ему выплескивать лишнюю агрессию.
Тогда же возникла идея заниматься и боями. У него не было времени, чтобы выйти на всероссийский уровень, для этого надо было полностью посветить себя организации мероприятий. Но определенного успеха они достигли. Бойцы сами приходили, чтобы выступить у них.
На личную жизнь Беркут махнул рукой. Ещё успеется. А не успеется… Что ж, значит, такова у него судьба.
Единственное, о чем он сожалел, что у него нет ребенка. Они с Сашей поженились, и лишь тогда она признала, что втайне от всех «перевязала себе трубы». Он сначала даже не понял, о чем она. Растерянно смотрел на жену. Саша не улыбалась, не глумилась. Лишь тихо сказала:
– Не хочу… как я. Не хочу…
Вот тогда ему впервые захотелось ударить её. Дать оплеуху, чтобы она очнулась, пришла в себя.
Сдержался.
Развернулся и ушёл.
Позже он придет к печальному выводу, что в чем-то Саша, возможно, была и права.
Сильно огорчался Саныч. Вот с кем он сдружился, так это с ним. Причем сразу же. Могли часами сидеть и общаться. Обо всем и ни о чем. Саныч поддерживал его во многих начинаниях, и больше не финансово. Советами толковыми. Егор рано потерял отца, тот был пожарным и погиб, спасая маленькую девочку. Мать растила Егора одна, так больше и не выйдя замуж. Да ещё была бабушка. Поэтому Егор даже не осознавал, как сильно нуждался в мужской поддержке и внимании. В мужском слове. Крепком и нерушимом.
И всё, казалось, наладилось. Жизнь устаканилась. Каждый занимался своим делом, не вмешиваясь в жизнь другого.
Саша не отказалась от своей идеи убить отца. Как бы Егор с ней ни беседовал, ни внушал ей. Он приставил человека следить за ней. Тот докладывал раз в неделю, если что-то подозрительное, то по факту. Им удалось предотвратить четыре покушения на корню. Два пропустили. Саныч был тяжело ранен.
Иногда Беркут думал – каково это каждый день жить с мыслью, что собственный ребенок хочет тебя убить? Настырно пытается это сделать раз за разом? Маниакально. И приходил к печальному выводу, что у Саныча не было выбора. Ни сейчас, ни тогда, на озере.
Он сделал всё правильно.
А Саша… Она, как была ребенком, так и осталась.
Последний фортель она выкинула в день своей смерти. Вернее, нет, не так.
К тридцати годам у Саши тоже появились суицидальные наклонности. Но тут, скорее, к ним подходила приставка «лже». Она звонила ему или отцу, просила приехать, несла ещё что-то. А потом шла и пила таблетки.
Они с Санычем всегда приезжали.
Потому что не приехать означало одно – дать ей негласное добро на самоубийство.
За три дня до аварии было тоже самое. Наглоталась так, что едва откачали. Это она отчебучила после очередного любовника. Егор сорвался тогда. Накричал на неё, что она задолбала афишировать свои потрахушки. И впервые заговорил про развод.
В больнице Саша пробыла всего сутки. Врачи были против её выписки. На этот раз она нанесла серьезный вред организму.
Но когда Саша слушала врачей?
А дальше был доклад человека Егора.
И вот сейчас он снова думал о Саше – почему… Сколько раз за последние десять лет задавался этим вопросом. Обычно он касался её взаимоотношений с отцом.
Впервые коснулся его лично.
Почему…
Самый беспощадный вопрос.
Что ты почувствовала, Саша? Что… Интуитивно, не физически.
Почему так жестоко подставила Нику?
Егор, читая отчеты автоинспекторов, что прибыли на место аварии, не мог вначале догнать – как так «было спланировано»? По тормозному пути? Но ведь Ника виновата в аварии… Нет? Очень интересно.
А потом и другая новость – Саша была бы не дочерью своего отца, если бы в один прекрасный день не наняла человека следить за мужем.
Он не почувствовал слежки, потому что она длилась всего неделю. Да ему и в голову не могло прийти, что однажды Саша перекинется с отца на него. Вот тут и всплывал вопрос – почему?
Риторический.
И да, самый жестокий.
Что ты усмотрела в его случайном знакомстве в клубе? А, Саша?
Глава 20
Вероника
Ближе к ночи Ника отошла. Голова окончательно перестала кружиться, тошноты тоже не наблюдалось.
Сходила в баню, называется.
Но отчего-то на душе было хорошо. Казалось бы, она едва не угорела. Что может быть хорошего? А, нет. Улыбка не сходила с её губ.
Ника раз за разом вспоминала лицо Беркута и его обеспокоенность. Такое невозможно было сымитировать. Он за неё испугался. И его переживания неожиданным образом отозвались в душе Ники.
Ни его альфасамцовость, ни его деньги, ни его влияние на неё не производили должного впечатления. Скорее, пугали и отталкивали. А вот нежность и забота заставили посмотреть на него иначе. С другой стороны.
Ника, стоя перед умывальником, задала себе вопрос – а может, и не стоит от него бежать? Не стоит его отталкивать? Он дал понять – не отпустит.
Конечно, «не отпустит» понятие более чем растяжимое. И всё же…
Несмотря на то, что часы показывали одиннадцатый час ночи, Ника вышла из спальни. Она не знала, куда пойдет и чем займется. У неё не было определенной цели. Она спустилась на первый этаж и побрела на кухню.
