Кофе пить на ночь не рекомендуют, и всё же…
Уже приближаясь к большой просторной кухне, Ника увидела свет от торшера. Значит, не ей одной не спится.
Кухня в коттедже очень понравилась. Она ожидала увидеть современную кухню в стиле хай-тек, но была приятно удивлена мебелью, выполненной из дерева. Красиво и по-домашнему тепло.
Егор сидел в кресле-качалке с закрытыми глазами. Рядом на стеклянном столике стояла пустая чашка.
Ника не сомневалась – он слышал, как она приближалась. Как шла по коридору. И сейчас он давал ей возможность обозначить себя. Ника замерла в широком дверном проеме. Она не спешила проходить дальше.
Внезапно поймала себя на двух вещах. Первое – она улыбается, сдержанно, но всё же улыбается. Даже пытается подавить улыбку, но у неё не выходит. И второе – она любуется Беркутом.
Он выглядел расслабленным и немного уставшим. Только сейчас она обратила внимание на темные круги под глазами и сеть морщинок, убегающих от уголков глаз. И впервые невольно задалась вопросом – а каково ему? Почему вместо того, чтобы скорбеть по жене, он пригласил её на базу и ухаживает за ней? Почему постоянно созванивается с подчиненными и ведет разговор о чьей-то безопасности? Что она вообще знает о его жизни?
– Ты почему не спишь? – Егор задал вопрос, не открывая глаз.
– А ты? – вопросом на вопрос ответила она, всё же проходя в кухню.
– Я поздно ложусь.
– Даже на отдыхе?
Его губы скривила уже знакомая циничная ухмылка.
– Полностью расслабиться не получается, – он всё же открыл глаза, и Ника снова поразилась насыщенности карего цвета в его взгляде. Как спелая ланкийская корица. Вкусная. Пряная. – Как себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Ты всё равно бледная.
– Вот сейчас кофе сварю, и цвет лица изменится, – Ника продолжала беззаботно улыбаться, не замечая, как мужской взгляд фактически приклеился к её губам.
– Кофе на ночь вредно.
– Ой, кто бы говорил. У тебя пустая кружка наверняка из-под чая стоит, да, Егор?
Она повернулась к мужчине спиной, иначе бы заметила, как его фигура замерла. А потом расслабилась.
– На меня ещё одну приготовишь? Можно с молоком, раз на ночь черный вредный.
– Приготовлю. Я так понимаю, никто из нас двоих спать не собирается?
– Правильно понимаешь, златовласка.
От мимимишного прозвища по спине Вероники пробежалось уже знакомое тепло, плавно переходящее в волнение-предвкушение. Егор произносил его с легким придыханием, смакуя, словно пробуя на вкус. И создавалось впечатление, что он кайфует, произнося его.
Нику никогда не называли златовлаской, хотя с её волосами это было бы вполне логично.
За время пребывание в коттедже Ника неплохо стала ориентироваться в том, что и где лежит. В первый же день произвела инвентаризацию кухни. Хотя Егор и заказывал еду в местном ресторане, Нику так и подмывало приготовить домашнюю пищу. Сначала внутренне бунтовала – какого она будет стараться для него? Про себя особо не думала – закидывала в рот, что давали, непринципиально. А потом пришло стеснение – вдруг Егору не понравится. Он привык к изысканной пищи, а она готовила в основном простые блюда. Поэтому на кухне и не хозяйничала.
– Извини, что так вышло с баней. Надо было тебя хотя бы немного подготовить, а уже потом на полок.
Ника пожала плечами.
– Ничего страшного. Значит, придется повторить опыт.
Последние слова сорвались с языка произвольно. Очень естественно. Как будто она общалась не с человеком, поставившим её перед фактом своего присутствия в её жизни, а с любым другим молодым парнем, чьё внимание ей нравилось.
– Повторим… Обязательно повторим…
Это слово было сказано осипшим голосом, заставившим Нику обернуться. Егор неотрывно смотрел на неё. Его взгляд смущал и будоражил одновременно. Егор, в отличие от большинства знакомых ей молодых людей, чей возраст был близок к её, смотрели на неё или с открытой похотью, что откровенно отталкивало, или пытались спрятать свои истинные потребности за шутками, так же зачастую неуместными. Беркутов смотрел прямо, открыто.
Ника, попав под гипнотизирующее давление его глаз, так и застыла с пакетом кофе. Она собиралась его открыть и засыпать в кофеварку.
Сколько бы они ни смотрели друг на друга – непонятно, и кто бы первым прервал молчаливый разговор их глаз – тоже не ясно. Если бы не мобильный Егора. Незнакомый рингтон взорвал тишину, заставив мужчину приглушенно выругаться, а Нику вздрогнуть.
Она поспешно повернулась к столешнице и дрожащими руками попыталась открыть пакет.
– Да, слушаю, – рявкнул Егор, а потом: – Чтооооо?
Его возглас отозвался нехорошим предчувствием в душе Ники, и она снова обернулась. К черту кофе!
Егор подался вперед, от его расслабленности не осталось и следа. Он подобрался, нахмурился.
– Мать вашу…
Выслушав, что ему сказали, добавил уже более спокойным тоном:
– Высылай дежурную бригаду. Я сейчас подъеду.
Ника молча наблюдала за ним, и когда он порывисто пружинисто поднялся, не выдержала:
– Что-то случилось?
Конечно, глупый вопрос…
Конечно, что-то случилось…
Но она не могла его не задать.
На мгновение ей показалось, что Егор ничего не скажет. Или отмахнется от её вопроса, как от назойливой мухи. Выражение его лица изменилось на глазах – стало серьезным, озадаченным, даже сердитым.
– На базе, которую охраняет наша фирма, произошел взрыв. Пострадали мои парни.
Лаконично, но между тем очень содержательно.
Ника медленно кивнула. Она не стала задавать лишних, абсолютно никому не нужных вопросов, лишь негромко сказала:
– Будь осторожен.
Егор кивнул.
А потом подошёл к девушке, властно прижал её к себе, поцеловал в затылок, с шумом втянув в себя аромат её волос.
– И всё же, не увлекайся кофе.
Оставшись одна, Ника подошла к большому окну. Из него открывался вид на крыльцо и гараж.
Очень скоро на ночной дорожке появилась высокая фигура Егора. Он успел переодеться. Сейчас на нем были черные штаны и куртка цвета хаки. Он двигался быстро, уверенно.
Ника, наблюдая за ним в очередной раз за сегодняшний вечер, закусила нижнюю губу.
Девушка точно знала – она не уснет, пока не удостоверится, что Беркут вернулся.
* * *
Она сидела в том самом кресле-качалке, что до неё выбрал Егор, и прислушивалась к оглушающей тишине в доме и за окном. Она была звенящей. Теперь Ника на себе ощутила значение этого выражения. Тишина казалась подавляющей. Давила на плечи, на позвоночник… на душу.
