Страх полоснул по душе похлеще кнута. Адреналин скакнул в крови. Сесилия лихорадочно пыталась вспомнить, заперты ли двери и ставни.
Да.
Но когда вору они были помехой?
И что-то Сесилии подсказывало, что к ней пожаловал не вор.
К ней пожаловали совсем по иной причине.
Не отводя взгляда от незнакомца, который видел, что она его заметила, Сесилия поставила графин на стол и, уговаривая себя не выказывать страха, не суетиться, двинулась к окну. Ей необходимо рассмотреть его, поймать в его облике что-то, за что можно зацепиться.
Она готова была поклясться: и у него был свой план. Он дал понять, что наблюдает.
Ведь как только она приблизилась на достаточное расстояние, он тотчас сорвался. Сесилия подбежала к окну, уперлась ладонями в подоконник, прильнула к стеклу. Тщетно. Единственное, что она смогла рассмотреть – как незнакомец лихо перепрыгнул через невысокий палисадник и скрылся в красках ночи.
Сесилия выдохнула, а потом, подхватив подол сорочки и удерживая шаль на плечах, побежала на второй этаж, где у нее находился магический кристалл.
Как она взлетела по лестнице, не помнила. В ушах стоял звон. Сесилия дрожащими руками схватила кристалл, едва его не выронила. Пришлось усилием воли перевести дыхание и приказать себе сосредоточиться. Если она не сосредоточится, то даже не сможет воспользоваться кристаллом.
Как же хорошо иногда подстраховаться…
Еще в Уликсе Вивьен ей сообщила, как вызвать Бардока. Сесилия нехотя нашептала его имя, твердо уверенная, что не воспользуется вызовом никогда и ни при каких обстоятельствах. Правильно говорят – не зарекайся.
Секунды шли бесконечно долго…
Алекс не отвечал.
Оно и понятно – человек спит. Возможно, даже не один, а в объятиях знойной южной красотки. Несмотря на нервно-возбужденное состояние, мысль о том, что Алекс проводит время в любовных утехах, неприятно кольнула грудь. Вроде бы она и не имеет права на подобные эмоции, и все же… Все же…
– Да, Сесилия.
Услышав сдержанный и холодноватый голос Алекса, Сесилия вздрогнула. Алекс выглядел заспанным.
А еще он был обнажен.
Бардок даже не удосужился накинуть на плечи халат, и теперь Сесилия могла видеть его обнаженную крепкую и бронзовую от загара грудь. Интересно, а где он успел загореть? Эта мысль мелькнула и пропала.
– Алекс, мне нужна твоя помощь.
Мужчина нахмурился и более властно рявкнул:
– Ну-ка, приблизь лицо к кристаллу.
Сесилия неохотно послушалась. Она знала, что выглядит не наилучшим образом. Волосы не прибраны, щеки бледные, глаза лихорадочно блестят. Красотка, да и только.
– Что стряслось?
– Я видела человека… У себя в саду.
– Дверь, ставни заперты?
– Да.
– Жди, я сейчас приеду.
Бардок оборвал связь, а Сесилия так и опустилась на пол там, где стояла.
Чего она ожидала, вызывая Алекса? Хороший вопрос, на который у Сесилии не было ответа. Она действовала инстинктивно.
Сколько просидела Сесилия так, она не знала. В какой-то момент пришла в себя, кое-как встала и пошла к креслу, где у нее покоился халат. Да, майстрис Бардок видел ее и в более откровенном наряде, что ему плотная ночная сорочка и шаль. Но все же в халате будет комфортнее.
Сесилия опасалась спускаться вниз. Никогда не была трусихой. Всегда руководствовалась принципом: если ты подозреваешь, что в твоем шкафу живет монстр, открой дверь и подружись с ним.
«Прелести» Нижних кварталов и Темного мира все же наложили на ее характер неприглядный отпечаток. Отравили душу, капнули на нее свой смрад. И никакие драгоценности не компенсируют.
Все-таки Сесилия заставила себя спуститься вниз. Вовремя. Потому что сразу же послышался требовательный стук в дверь. Сердце екнуло. Едва ли не крадучись, стараясь, чтобы половицы не скрипели, она подошла к двери и негромко спросила:
– Кто там?
– Сесилия, открывай.
Спокойный голос Алекса она не перепутала бы в тот момент ни с каким другим. Дрогнувшей от волнения рукой она не без усилия отодвинула засов, повернула ключ и распахнула дверь.
– Алекс…
Если бы ее спросили в тот момент, почему она себя повела именно так, а не иначе, она не нашлась бы, что ответить.
Стоило мужчине перешагнуть порог и закрыть за собой дверь, как Сесилия тотчас шагнула ему навстречу. Еще одно мгновение, и она оказалась в крепких и надежных объятиях. Терпкий мужской аромат окутал ее с ног до головы, взял в кокон. Руки Алекса сжали ее талию и обняли за плечи.
– Тихо… Тихо… все хорошо. Я с тобой. Я рядом. Испугалась?
– Да, – всхлипнула Сесилия и уткнулась носом в его плечо. – Сама не ожидала… Как-то не по себе.
– Ничего… Такое бывает.
Его губы коснулись ее макушки, и по спине Сесилии побежали мурашки, теперь они никак не были связаны с незнакомцем в палисаднике. Разом Сесилия вспомнила, что неприлично позволять себя обнимать, и тотчас грустно мысленно улыбнулась.
Не до приличий ей. Да и кому они нужны? Здесь, в тихом южном городке.
– Спасибо, что пришел, – негромко произнесла она.
Ей надо разорвать объятия, высвободиться.
Так почему она неподвижно стоит?
– Я не мог не прийти.
Дыхание Алекса ласкало ее голову, вызывая в Сесилии приятные эмоции. Даже легкий жар, в котором хотелось раствориться и забыться. Поддавшись слабости, девушка подумала, как же ей хорошо, как отчаянно прекрасно, когда в этом мире есть тот, кто готов прийти на помощь в любое время суток по первому зову и взять на себя часть неприятностей, забот.
А еще… подарить тепло. Ласку. Заботу.
На глаза девушки навернулись слезы. Долгие годы она не позволяла себе слабостей. Никаких. Жила в постоянном предчувствии, что ее слабостью воспользуются. Непременно найдется тот, кто пожелает использовать ее.
Нашлись.
– Я спустилась вниз попить. Подняла голову и увидела в окне темный мужской силуэт. Алекс, незнакомец не скрывался. Клянусь дарами Праматери. Он стоял, позволяя себя увидеть.
– Это я уже понял.
В голосе Бардока прозвучали жесткие нотки, заставившие Сесилию вынырнуть из сладкого кокона его объятий и задрать голову, чтобы самой заглянуть в лицо мужчины. Все же разница в росте ощущалась особенно сильно, когда они стояли вблизи. И отчего Сесилии вновь нравилось чувствовать себя маленькой, хрупкой?
На лице Алекса застыло нечитабельное выражение. Суровое и в то же время относительно спокойное. Он контролировал себя. Но в его темных глазах бушевало уже знакомое пламя. Сегодня оно ее не смущало, не пугало.
