– Сесилия, ты меня провоцируешь…
Глухо. С надрывом.
– Пока у меня плохо получается, раз мы еще разговариваем.
Тихо. Едва слышно.
– Значит, вот как…
Интонация Алекса сменилась в одночасье. В его голосе появились те самые хриплые нотки, от которых по ее телу побежали мурашки. Да и близость мужчины давала о себе знать. Он не убрал руку с ее груди, она не попросила. Ей нравилось, что он снова к ней прикасается.
Алекс больше ничего не говорил, он подхватил ее на руки и понес в сторону кровати.
– Я не приму отказа.
– Я и не собираюсь говорить «нет».
На лице мужчины заиграла странная, даже немного пугающая улыбка. Но Сесилия, полностью поглощенная тем, что ее ожидало впереди, не обратила внимания.
На двойной подтекст – тоже.
Алекс бережно опустил ее на разобранную кровать и навис сверху. Его взгляд жадно блуждал по ее лицу, лишь на доли секунды задержавшись на приоткрытых губах. Сесилия дышала через раз. Ей нравилось то, что между ними происходило. Нравилось, что Алекс расставил руки по обе стороны от ее лица и заключил ее в своеобразную ловушку. Дал понять, что ей от него не убежать, не скрыться, что она не повернет назад.
Сесилии и не хотелось.
Антрацитовые глаза не отпускали ее. Смотрели пристально, вызвав в конечном итоге смущение.
– Алекс, что-то не так?
Может быть, он разозлился, что она пришла к нему сама? Может, не стоило… Как-никак между ними по-прежнему в плане взаимоотношений существовала неопределенность.
– Не так, – глухо рыкнул мужчина, сверкая глазами. – Я планировал иначе наш разговор. И тем более не в придорожной гостинице.
– Эту гостиницу с трудом можно назвать придорожной. Она роскошна.
Сердце Сесилии истошно заколотилось, и девушке начало казаться, что его стук слышно и Алексу.
– Все равно гостиница. Но чувствую – не дотерплю.
– Алекс, я тебя все равно не понимаю.
Она подняла руку и дотронулась до его щеки, на которой за день появилась небольшая щетина. Колкая и одновременно шелковистая. Дотронуться бы до нее губами. – Мне хотелось бы послушать тебя, – снова неопределенно сказал мужчина, продолжая удерживать вес своего тела на руках.
– Уточни о чем, и я тебе все расскажу.
– Что ты нафантазировала себе по поводу наших отношений.
Сесилию словно в прорубь бросили. Со всего маха, без предупреждения.
Девушка растерянно кивнула, пытаясь собраться и не выдать чувства тревоги и боли, что стремительно завладевали ею.
Для него она – игра… Увлечение.
Нет, она себя к этому готовила. Знала, что так и будет…
И все же.
– Сесилия, – позвал он предупреждающе.
Сесилия выдохнула, но руку с его лица не убрала.
Главное – сдержанность, лесса Клади.
– Я не фантазировала. Я стараюсь максимально четко оценивать ситуацию. Что между нами? Любовная связь. Наверное, ее можно назвать интрижкой.
– Интрижкой?! – Алекс откатился от нее, чем немало удивил.
Дальше – хуже.
Его лицо исказила едва сдерживаемая ярость, которая, как считала Сесилия, поутихла.
Почему такая реакция? Чем она обусловлена?
– Для тебя это… Так, стоп! – Он провел рукой по взлохмаченным волосам. – Вот про то я и говорю. Что не время и не место… Но, черт, раз началось! Сесилия Клади, это никакая не интрижка! Это всерьез и на всю жизнь.
– На всю жизнь? – охрипшим от волнения голосом переспросила Сесилия, невольно приподнимаясь и опираясь на локти. Полностью сесть ей не позволяло тело Алекса, находившееся рядом.
– Да.
Ответил он и многозначительно замолчал, продолжая на нее смотреть.
– Подвинься, пожалуйста.
Ей необходимо было сесть.
Она кое-как уселась, забравшись на кровать с ногами, благо та была большого размера, что явно опять же не соответствовало описанию Алекса придорожной гостиницы.
– Все-таки вы, женщины, удивительные существа, – начал говорить Алекс, и что порадовало Сесилию – его тон смягчился. – Большинство из вас, стоит только мужчине прикоснуться к вам, поцеловать, уже начинает грезить о свадьбе и замужестве. Хотя нет, Сесилия, это ты удивительная. Потрясающая. Невероятная. В своем стремлении анализировать, привыкшая полагаться на себя и свой разум, ты даже не могла допустить мысли, что я в тебя влюблюсь.
Нет, лучше бы она лежала, потому что внезапно стены поплыли перед глазами девушки.
– Ты старательно не замечала моей заботы, моего внимания. Принимала за соучастие мое желание быть рядом. Постоянно благодарила непонятно за что. Ты хотя бы понимаешь, как тем самым меня злила?
– А ты? – выдохнула она. – Думаешь, меня не злил? Своим постоянным молчанием? Взять то же заклятье? Почему не рассказал?
– Я – мужчина. Ты под моей ответственностью. – Он упрямо сжал губы. На его скулах заиграли желваки.
– Ах да… Ну конечно. И поэтому теряйся, Сесилия, в тревогах и заботах, – фыркнула она, а у самой в голове билась лишь одна мыль – Алекс Бардок ей только что признался в любви.
Невероятно.
Нереально.
Восхитительно.
– Сесилия, я должен был разобраться сам. Это моя вина, что я прозевал Голема.
– Не только твоя. Остальные Смотрящие тоже не увидели его присутствия в нашем мире.
– Да. Но сейчас разговор не о нем. Он отправлен в Темный мир, пусть Двуликие сами разбираются с ним. Он убил малику, посягнул на здоровье второй. Это преступление. Не нам его судить, и меня это, черт возьми, радует. Как радует и то, что ты сейчас находишься в моей постели. Со мной рядом, и из чистого упрямства, которого тебе не занимать, старательно делаешь вид, будто не понимаешь, что я тебе хочу сказать и куда вывести разговор.
Сесилия, на глаза которой все же навернулись слезы счастья, хрипло произнесла:
– А ты все равно возвращаешь меня.
– Конечно! – Алекс сверкнул глазами и развернулся к ней так, чтобы их лица находились друг против друга. – Никогда не думал, что буду признаваться тебе в любви в кровати гостиничного номера. Ты заслуживаешь большего. По крайней мере шикарного ресторана. Но у меня есть все основания считать, что пока я буду выбирать место и время, чтобы сделать тебе предложение, ты себе такого надумаешь, что, неровен час, от меня сбежишь.
Все – она задрожала всем телом.
Прижала ладонь ко рту, чтобы не всхлипнуть.
– Сесилия, не смей плакать.
– Не буду.
