– Как они воздействуют на танк при попадании?
– Взрываются на броне, герр генерал, но танк при этом выходит из строя, хотя иногда выглядит после попадания совершенно целым. Видимо, экипаж внутри погибает или получает тяжелые ранения и не может вести бой. В ряде случаев детонирует боезапас или машина загорается.
– Какая у этого оружия дальность стрельбы?
– Русские применяли его с дистанции двести метров и ближе, но не попавший в цель снаряд пролетает до полукилометра.
– Оперативный офицер, – Роммель нашел взглядом полковника фон Темпельхофа, – мне как можно быстрее нужен «летающий глаз» над боевыми порядками шестого танкового полка. Если не будет связи, пусть немедленно вернется на аэродром и доложит, что там происходит. Отправьте делегата связи к полковнику Кальбу. Нужно срочно предупредить его о новом оружии противника, если, конечно, еще не поздно. И параллельно отправьте связной «шторьх». Пусть сбросит вымпел с этой информацией над тылами группы Кальба.
– Яволь, – ответил полковник и вышел в соседнюю комнату, где размещалась аппаратура проводной связи.
– Лейтенант, как вы оцениваете наши потери?
– Герр генерал… – офицер на миг замолчал, собираясь с духом, но взгляда не отвел, – Восьмой танковый полк, как боевая единица больше не существует. Я видел, что, нескольким машинам удалось избежать уничтожения, но их было мало – меньше десяти, это точно.
* * *
Судя по виду с орбиты, у Судоплатова дела шли совсем не так хорошо, как у нас. Вместе с его гранатометными ротами оборону «лесного коридора» к западу от шоссе держал еще один полк сто тридцать третьей стрелковой дивизии. Изначально план боя был таким же, как у нас, но реально события разворачивались иначе.
На подходе к советским позициям танки Роммеля с моей помощью были обстреляны батареями пушек-гаубиц МЛ-20, но на этом все сходство с нашим сценарием боя и закончилось. Ни меня, ни даже Лены у Судоплатова не было, и отразить налет немецких пикировщиков на этом участке не получилось. В результате четыре противотанковых пушки были потеряны еще до того, как вражеские танки оказались в зоне досягаемости их огня.
Зато штурмовики Ил-2, те же двенадцать машин, что прилетали к нам, отработали по немецкому шестому танковому полку заметно эффективнее, чем в нашем случае, потеряв, правда, при этом один самолет. Истребительного прикрытия у них не было, но и «мессершмитты» над полем боя не появились. Видимо, люфтваффе некоторое время не могло найти замену сбитым нами машинам, а когда вопрос удалось решить, было уже поздно – илы свою работу сделали.
Три гранатометных роты Судоплатова вступили в бой несколько раньше, чем следовало, и столь впечатляющего эффекта, как в нашем случае, не получилось. Сильно пострадала только передовая танковая цепь противника. Честно говоря, в этот момент я испугался, что сейчас немцы просто расстреляют гранатометчиков с безопасного расстояния, но танки сначала неуверенно замерли, а потом, продолжая огрызаться огнем из пушек, стали пятиться назад. Видимо, вести о разгроме восточной группировки достигли штаба Роммеля, и «Лис пустыни» приказал шестому полку начать отход, здраво рассудив, что лучше потерять один танковый полк, чем целую дивизию. В этом я немецкого командующего понимал. Вслепую переть на оборону, ощетинившуюся неизвестным и крайне опасным противотанковым оружием, было бы верхом глупости.
* * *
– Поздравляю, старший лейтенант, – несмотря на полученную рану, настроение майора Егорова было приподнятым. – Это… Я даже не знаю, как назвать. Почему в июне у нас не было такого оружия? Мы бы уже давно Гитлеру башку открутили!
– Спасибо, конечно, но, я считаю, что эта победа обошлась нам слишком дорого. Сколько у вас людей осталось, товарищ майор?
– Хорошо если взвод наберется, – в голосе Егорова прорезалось мрачное ожесточение. – Я не первый день воюю, старший лейтенант. Без потерь победы не бывает. Нас этому немцы очень хорошо научили. А здесь… Ребята не зря свои жизни отдали.
– Не зря. Если бы не ваш полк, мои роты не смогли бы применить новое оружие в наиболее выгодных условиях и просто погибли бы под огнем танковых пушек. Одними гранатометами войну не выиграть.
– И все же это… Я до сих пор не могу поверить. Смотрю на эту кучу горелого железа и пытаюсь понять, не сплю ли я.
– Там не все железо горелое. Пока поле боя за нами, надо взорвать или сжечь те танки, которые не загорелись сами. Иначе немцы их утащат в тыл и отремонтируют. Хотя… Товарищ майор, прошу меня извинить, мне нужно срочно связаться со штабом оперативной группы.
Генерал Захаров был уже в курсе результатов боя – майор Егоров успел доложить. О том, что немцы остановлены и к западу от шоссе он тоже знал.
– Вот что, старший лейтенант, – энергичным голосом произнес командующий, – отработали вы на отлично, но второго такого удара однозначно не выдержите.
– Так точно, товарищ генерал-майор. В полку майора Егорова потери почти девяносто процентов. Вся противотанковая артиллерия уничтожена. У меня выбыла из строя четверть личного состава и израсходована половина боезапаса к гранатометам. Требуется эвакуация раненых.
– К вам уже выслано подкрепление, но не думаю, что немцы сунутся в атаку в ближайшие часы. После такого отпора им потребуется время на перегруппировку и принятие решения, что делать с новой угрозой в виде твоих гранатометов.
– Товарищ генерал-майор, разрешите вопрос.
– Слушаю.
– У вас есть танковые экипажи, оставшиеся без машин?
В трубке на секунду повисло молчание.
– Сколько?
– Гранатомет – штука специфическая. Если после попадания боезапас не детонирует и топливо не загорается, то танк остается практически целым. Кумулятивная струя пробивает в броне небольшое отверстие, и внутрь попадает раскаленная струя газа и осколков брони. Экипаж при этом полностью или частично погибает, а танк может даже не нуждаться в ремонте, по крайней мере, в срочном. У нас тут почти два десятка неподвижных и с виду целых «трешек» и «четверок». Некоторые со сбитыми гусеницами, но это поправимо.
– Подготовьте уцелевшие танки к взрыву на случай, если немцы все-таки полезут, и ждите. Будут вам танкисты!
* * *
– Герр командующий, я был вынужден остановить наступление, – доложил Роммель, когда связь со штабом группы армий «Центр», наконец, установилась.
– Вы прекратили атаки без приказа? В чем дело, генерал?
– Русские массово применили новое ручное противотанковое оружие, эффективное на расстоянии до четырехсот метров. Восьмой танковый полк, наступавший восточнее Рогачевского шоссе, практически полностью уничтожен. Шестой полк понес значительные потери, и я приказал остановить атаку и отойти на исходные позиции. За несколько часов моя танковая группа лишилась пятой части боевых машин. Продолжать наступление в таких условиях я счел невозможным.
