Русский общевоинский союз возглавляли люди, не скрывавшие своих монархических взглядов. Отношения с теми же рейхенгальцами не очень-то складывались. Это с одной стороны. Марков, Тальберг и все остальные, признавая заслуги Белого движения, Врангеля и прочих, не забывали о том, что были недостойные, с их точки зрения, Корнилов, Алексеев, Деникин (список можно продолжить). С другой стороны, взаимодействие с Корпусом императорской армии и флота тоже оставляло желать лучшего. Хотя, казалось бы, все они – бывшие чины Русской императорской армии. Так что же они делили в эмиграции?
Здесь нужно вернуться к идеологии. Несмотря на то что единство не являлось характерной чертой монархистов, они были представлены повсеместно. Идеологическое противостояние, зародившееся еще во времена «Ледяного» похода, продолжилось и даже многократно усилилось по мере того, как эмиграция начала свою деятельность за пределами России. Это поразительный случай, когда люди, которые были объединены монархическими убеждениями, могли состоять в организациях, занимавших диаметрально противоположные позиции. Можно назвать это свойством того времени. И к тому же быть монархистом не означало быть носителем некоей единой модели монархии. Были, как мы знаем, кирилловцы-легитимисты. Были люди, долгое время убежденные, что государь и члены его семьи все-таки живы, надо хранить им верность и ждать мистического появления самодержца. Так что многообразие мнений существовало даже в рамках монархизма.
Российский общевоинский союз позиционировался, выражаясь словами капитана Ларионова (который во многом отождествлял союз с собой), как организация активная и связанная с борьбой. Между тем о самой борьбе РОВСа известно очень мало, потому что тогда действовал еще и Союз национальных террористов Кутепова, многократно воспетый во времена Советского Союза в художественных произведениях и кинофильмах.
Если присмотреться, сложилась достаточно печальная ситуация – известны процессы на территории СССР, когда судили эстонских и латышских шпионов и автоматически записывали их в РОВС. Возможно, срабатывал стереотип, что всякий служивший когда-либо в Русской императорской армии, Белой армии или Прибалтийском ландесвере, относился к Русскому общевоинскому союзу.
Безусловно, у РОВСа были свои секреты, в том числе списки чинов. И хотя советские спецслужбы достаточно хорошо знали верхушку организации, думается, они не обладали полной информацией. Данное представление сформировалось потому, что в Советском Союзе слова «белогвардейщина» и «белогвардейцы» имели резко отрицательное значение. Более того, сыграла свою роль отчетность о проделанной работе и борьбе с РОВСом. Любой чин Русской императорской армии или флота, попавший в поле зрения или арестованный, считался одним списанным врагом.
При всем этом первый начальник РОВСа генерал Врангель был противником подобных авантюр. Ему приписывается фраза о том, что один удачный выстрел не повернет ход истории. Вспомним о полемике Врангеля и Кутепова в разгар операции «Трест» и, в общем-то, очень взвешенной позиции Шатилова и Миллера, который в свое время тоже возглавил РОВС. Здесь возникает целый ряд вопросов. Как одно сочетается с другим? Если создается организация, нацеленная на борьбу, то почему ее начальник – категорический противник этого? И как Врангель объяснял ситуацию чинам Русского общевоинского союза? Не было ли это капитуляцией (конечно, не явной, но хотя бы тактической)?
В рамках самой организации существовали экстремальные течения, представляемые то одними, то другими ее участниками. Самые яркие примеры – это, безусловно, А. П. Кутепов и П. Н. Врангель. Вряд ли Врангель отказался бы возглавить хорошо подготовленную военную операцию, где исполнял бы исключительно функции военачальника, командующего. Вместе с тем борьба террористическими методами – это своего рода политическое противостояние, где нет четкой линии фронта и нет четко обозначенных диспозиций. В этом преуспел Кутепов. Но такая борьба (как я ее называю, обмен выстрелами) не принесла желаемых результатов. Произойди еще десяток-другой взрывов, погибни еще два-три десятка коммунистических вождей, вряд ли бы это повлияло на фундамент советской власти.
Эмигрантская периодика того времени воспела Союз национальных террористов, возведя его членов в ранг героев. Но если присмотреться, реальных достижений было мало. На память приходят брошенные группой Ларионова гранаты в место заседания партклуба. Никого из руководителей не то что страны, а даже района там не было. А еще провал группы Захарченко – Шульца. Абсолютно безнадежная история с покушением на Бухарина, когда Бубнов написал уничижительный рапорт. Были и попытки разработать бактериологическое оружие, а параллельно на Балканах капитан Фосс удумал создать некий аналог ядерного оружия. Были провалены абсолютно все агенты. Потому что бесконечные аресты боевиков Кутепова привели к тому, что резидентура РОВСа фактически была парализована. С позиций сегодняшнего дня – сплошное дилетантство. Это отнюдь не супершпионы и не супергерои, которые действуют уверенно и четко. Единственное, что удалось, если можно так выразиться, – два террористических акта. Один совершен в Варшаве неким студентом, который не имел никакого отношения к Русскому общевоинскому союзу и вообще к белой эмиграции. Второй – убийство дипломата Вацлава Воровского, одного из наиболее опытных политиков среди пришедших к власти большевиков.
В 1926 году в Париже прошел Российский всезарубежный съезд, где находились представители от РОВСа и где предпринимались попытки выработать единую, консолидированную позицию. Потом умирает Врангель, похищают Кутепова – и РОВС скатывается в череду бесконечных скандалов. Сегодня бытует популярная точка зрения, что во всем было виновато ОГПУ. Но ведь конфликт и выход из союза первопоходников – это явно не огэпэушная провокация. Генерал-лейтенант Невадовский, как и генерал Деникин, никакого отношения к этому не имел. Возможно, рука ОГПУ чувствуется в авантюре со шведской спичечной компанией Ивара Крегера, в которую были вложены значительные средства РОВСа.
Сработал, так сказать, человеческий фактор. Это был критический период развития организации, когда многообразие мнений не помогало, а разъединяло. Все происходило на фоне перекраивания европейской политической карты и прихода новых правительств в Германии, Италии, Испании. Уже ничто не напоминало Европу 1922 или 1923 года. Естественно, многие чины РОВСа задумались о собственном месте в тех странах, где они пребывали. А цепочка скандалов и споров тянулась до начала Второй мировой войны.
Во Франции после похищения двух руководителей РОВСа, казалось бы, все должны были объединиться. Это должно было дать импульс для переосмысления внутренней организации, взаимоотношений между чинами. Но все пошло, как ни странно, в противоположную сторону. Я не склонен считать, что у ОГПУ было достаточно сил и средств, в том числе финансовых и интеллектуальных, чтобы просчитать всевозможные личные взаимоотношения и всевозможные ситуации. Этот обратный процесс шел довольно-таки медленно. И при генерале Архангельском, и при генерале фон Лампе тоже наблюдался поток каких-то обвинений, каких-то писем. Да и при Абрамове было то же самое. Хотя он ввязался в скандал из-за сына. Но не будь этого, было бы что-то иное. Я в этом убежден.
