Я вырвалась из его рук и отвернулась, пряча от него лицо.
– Не надо, Мэтт. Я ничего не умею, и мне будет страшно стыдно, когда мы…
Он повернулся ко мне и снова обнял, прижавшись всем телом.
– Не надо больше думать о том, как и что мы будем делать, ладно, Грейс? Пусть все просто идет естественным путем.
– Ладно, – согласилась я, подавив зевок.
Мы лежали в полумраке, балансируя на самой границе сна.
– Меня научила мама.
– Что? – От изумления я проснулась. – Чему тебя научила мама?
– Ну, она у меня такая хиппи-феминистка. Нет, ты не думай – она не показывала мне, что делать. Но она всегда учила нас с братом относиться к женщинам как к равным. Я думаю, отчасти так оно и есть.
– Ну и?..
– Она дала мне книжку про женский оргазм, и сказала что-то вроде: «Не будь козлом».
Я так хохотала, сложившись пополам, что мое тело практически свернулось в шар.
– Это надо же! Мэтт, мне страшно нравится твоя мама.
– Мне кажется, вы бы с ней поладили.
– Так ты прочел эту книгу?
– Каждую чертову страницу. Много раз.
– Ну, ты определенно справился с сегодняшним практическим занятием, хотя я уверена, что оно у тебя было не первым.
– Хватит болтать, Грейс. Закрывай глаза.
– Может, мы когда-нибудь и познакомимся с твоей мамой.
– Да, – несколько минут было тихо. – Я надеюсь.
На следующее утро я проснулась в одиночестве. На моей тумбочке были чашка кофе, бублик и записка.
Грейс,
я должен бежать. Дарья принесла бублики, и я стащил тебе один. Ешь его быстро, не принюхиваясь, а то запахнет рыбными палочками. Что не так с этой теткой? Сегодня вечером я работаю, но приходи ко мне в лавку, и мы поговорим и все обсудим. На Рождество я еду домой в Калифорнию. Хочешь со мной? Познакомишься с мамой и скажешь ей спасибо, что я так классно все умею. Удачи, М.
Сама мысль о том, что можно провести Рождество вместе, заставила меня улыбнуться, да еще как!
11. Мы не давали обещаний
ГРЕЙС
Мы с Тати весь день проболтались в парке на Вашингтон-сквер. Сначала мы собирались репетировать, но кончилось все тем, что мы выкурили косяк, и я рассказала ей в подробностях о том, что было прошлой ночью. Ее реакция была такой:
– Не могу поверить, у тебя был настоящий большой О! Это все равно что ты перескочила сразу через десять ступенек – как будто бы вы трахались годами.
Я покраснела сразу на десять оттенков розового.
Погода начала быстро портиться, небо нахмурилось, и как-то сразу похолодало. Когда я уходила из парка, на мое лицо упали первые капли дождя. Черт. Мне надо было пройти шесть кварталов, а у меня не было ни зонтика, ни денег на такси, зато был огромный чехол с виолончелью.
Пока я добралась до фотостудии, небеса разверзлись. За несколько минут я промокла насквозь. Я вбежала в лавку, колокольчик над дверью звякнул, но Мэтта за стойкой не было.
– Грейси, я здесь, – прокричал он из задней комнаты.
– Как ты узнал, что это я? – прокричала я в ответ.
Я зашла за стойку и обнаружила его сидящим за небольшим столом с горящей настольной лампой. Он посмотрел на меня через плечо и улыбнулся.
– Я просто знал.
– Объясни.
Мэтт рассмеялся:
– Ты распахиваешь дверь настежь, чтобы пройти вместе с виолончелью, даже когда ты бываешь без нее. И колокольчик звонит на секунду дольше, чем когда приходит любой другой человек.
Тут он наконец разглядел меня в полутьме.
– Господи, Грейс, да ты же насквозь промокла.
Он вскочил, подбежал ко мне и забрал у меня виолончель.
– Там такой ливень, – сказала я, начиная заметно дрожать. Мои пальцы настолько онемели, что я не могла расстегнуть пуговицы на пальто. Мэтт быстро расстегнул их, стащил с меня пальто и бросил его на пол. Он обнял меня и прижался ко мне всем телом. Я очень быстро согрелась.
– Мы с Тати были в парке, а потом полило.
– Шш, ты насквозь промокла, тебе надо снять всю одежду, – он отпустил меня и заметался по комнате в поисках чего-то, а я проверила виолончель, чтобы убедиться, что она не намокла в своем чехле.
Мэтт принес мне полотенце.
– Я знал, что оно тут было. Ты не хочешь снять свитер, чтобы я кинул его в сушилку?
– А тут есть сушилка?
– Ну, это сушилка для фотографий. Это такой горячий ролик, но по крайней мере, пока ты тут, тебе не будет холодно.
– Я могу просто пойти домой.
Он нахмурился.
– Не смотри на меня так.
– Но мы собирались поговорить, нет?
– Ну да, думаю, нам надо поговорить, – нерешительно согласилась я. Я сняла свитер через голову, и заметила, как он на меня смотрит. – Отвернись, – велела я.
– Я уже видел тебя совсем голой, Грейс.
– И что с того? Отвернись, извращенец.
Он послушался, но засмеялся:
– Дурочка ты.
Я кинула свитер ему в затылок и быстро завернулась в полотенце. Мэтт прошел в угол и начал колдовать над сушильным роликом, пристраивая туда свитер. Я уселась в одно из офисных кресел на колесиках и начала раскатывать на нем по комнате кругами, все быстрее и быстрее.
Мэтт закончил со свитером, схватил другое кресло, сел в него, оттолкнулся и помчался прямо на меня через всю комнату. «Авария!» – завопил он, врезался в меня, и мы оба свалились на пол вместе со стульями.
– Так вот что, по-твоему, значит – надо поговорить, – сказала я, пока он нависал надо мной, озорно улыбаясь во все лицо.
Он потянулся, поцеловал меня в нос, одним прыжком вскочил на ноги и протянул мне руку, чтобы помочь встать. Я села в кресло и снова завернулась в полотенце. Он так ловко двигался и всегда был очень уверен в себе. Это казалось мне страшно привлекательным.
Он снова подкатился ко мне на кресле, так, что мы сидели лицом к лицу.
– Ты поедешь на Рождество со мной в Калифорнию или ты собиралась навестить родителей дома?
– Я не могу позволить себе ни то, ни другое. – Я опустила глаза, глядя на свои руки, лежащие на коленях. Хоть он и знал, что у меня нет денег, мне все равно было неловко каждый раз признаваться в этом.
– Я заплачу за твой билет домой к родителям. Конечно, я бы хотел, чтобы ты поехала со мной, но я не эгоист.
Я хотела быть с ним. Даже при том, что я скучала по родным, я чувствовала, что, расставшись с Мэттом на три недели, я буду скучать по нему гораздо сильнее.
