А можно оценить нашу сложность и с другой стороны – наведаться в Сикстинскую капеллу в Риме. Вот уже больше 500 лет эта комната служит самым влиятельным религиозным лидерам планеты местом для уединенных молитв. А кроме того, это одно из величайших произведений искусства: гении Возрождения десятилетиями трудились над фресками, покрывающими стены и потолок капеллы, и венцом их творчества стали «Сотворение Адама» и «Страшный Суд» Микеланджело, не имеющие себе равных достижения западной цивилизации. В Сикстинской капелле особенно остро ощущается способность человека выйти за рамки животной природы.
Третий способ почувствовать, как мы сложны, – просто выйти в Интернет. Переворот в информационных технологиях, положивший начало эпохе Интернета, сделал нас тайными очевидцами жизни свыше миллиарда человек – жителей всех стран по всей планете, носителей всех культур. Посмотреть и скачать можно что угодно: в сети вы найдете сведения практически о любом событии, любую книгу, любое произведение искусства, любую творческую идею или безумное излияние чувств, оставившие свой след в мире, и многое из того, что не оставило никакого следа.
Если сложность культуры – мера достоинства биологического вида, то человечество настолько опережает всех диких животных, что любые сравнения бессмысленны. Возникает соблазн предположить, что особенно сложные достижения человечества объясняются такой же сложной структурой человеческого сознания и мозга. Если бы мы ожидали, что наши органы мышления так же сложны по сравнению с мозгом животных, как и наша культура по сравнению с их культурой, то у нас, вероятно, появилась бы даже веская причина отчаяться когда-нибудь понять, как работает наш мозг. Быть может, это чувство и способствует тому, что мы относимся к сложной структуре нашего мозга как к непостижимой тайне? Быть может, культурное превосходство порождает убежденность в нейроисключительности человека? Подобные размышления натолкнули ученых XIX века Жоржа Ваше де Лапужа и Сэмюэля Джорджа Мортона на то, чтобы провести параллель между параметрами мозга и культурными достижениями, а также видимым интеллектом у разных этнических групп
[168]. Как мы узнали из главы 1, в итоге все это делалось для демонстрации превосходства белой расы над всеми остальными на основании в основном разницы в размерах мозга. Эти труды давно уже опровергнуты и сейчас считаются разновидностью научного расизма. А если подойти с той же меркой к разнице между человеком и животными, это не вызовет таких споров, но может многим показаться сомнительным по тем же причинам.
Развитие культуры и развитие мозга на эволюционной хронологической шкале разнесены. Примерно такой же мозг, как сейчас, появился у человека задолго до того, как возникло наше сложное общество. Homo sapiens и наши ближайшие родственники из рода Homo существуют уже значительно более миллиона лет. Морфология мозга у наших предков-людей была примерно одинаковая, хотя размер несколько варьировался
[169]. У неандертальцев, живших на Земле более 200 тысяч лет назад, мозг был крупнее нашего, а у пигмеев, исторически появившихся сравнительно недавно и обнаруженных на индонезийском острове Флорес, – в три раза меньше, чем у нас
[170]. Основная часть эволюционной истории людей не оставила нам никаких культурных реликтов, кроме простых каменных или костяных орудий труда. Самое древнее известное нам произведение искусства насчитывает всего 100 тысяч лет, а урбанизация и сельское хозяйство появились лишь в ходе неолитической революции каких-то 10 тысяч лет назад
[171]. А до той поры наши предки, вероятно, были всего-навсего предприимчивыми животными, умевшими общаться и пользоваться орудиями труда немного лучше ворон.
Культура и мозг и в наши дни не слишком тесно связаны. Утонченный современный стиль жизни можно вести и без человеческих мозгов, а если мозг есть, это не обязывает человека взаимодействовать с благами научно-технического прогресса. Даже сегодня некоторые человеческие сообщества прекрасно живут без особой зависимости от передовых достижений цивилизации, хотя биологически их члены тождественны нам. Например, «неконтактные народы» Новой Гвинеи и Южной Америки и сегодня живут по обычаям каменного века и практически полностью изолированы от более современных сообществ
[172]. С другой стороны, многие животные (не люди) из наших лабораторий, зоопарков и домов полностью погружены в жизнь XXI века с ее техническими удобствами. Наши одомашненные друзья, обладающие, как мы считаем, менее сложным мозгом, практически наравне с нами пользуются благами современной медицины, едят переработанную пищу, смотрят фотографии и позируют для них, взаимодействуют с самыми разными электронными устройствами. Разумеется, наши домашние и лабораторные животные получают доступ к технике, которую придумали другие, сами они ничего не изобретают, но ведь то же самое опять же можно сказать и о большинстве людей.
Ошибочная тенденция делать вывод о сложности мозга на основании сложности культуры выводит на первый план темы следующих глав: мы перейдем от мифов о том, из чего состоит мозг, к заблуждениям, касающимся взаимодействия мозга с телом и средой. На этом пути нам встретятся новые примеры разграничения тела и мозга, и мы увидим, как резки эти границы и как сильно подобные идеи влияют на наши представление о человеческом разуме и душе.
Глава четвертая
В поисках Годо
Одно из величайших достижений современной медицинской техники – изобретение инструментов для сканирования мозга и процедур, которые позволяют врачам и ученым рассматривать живое содержимое черепа, не прибегая к хирургической операции. Эти процедуры оказали мощнейшее воздействие на научный прогресс, удостоились двух Нобелевских премий
[173] и, возможно, сказались на формировании популярных представлений о мозге сильнее всех остальных аспектов современной нейрофизиологии. Судя по распространенности и авторитетности методов сканирования мозга они, похоже, сами обрели сакральный статус. В наши дни ежегодно публикуется свыше 10 тысяч научных статей по медицине, где так или иначе упоминается сканирование мозга
[174]. Кроме того, сканирование мозга упоминается даже в столь далеких от нейрофизиологии областях, как экономика и юриспруденция. Сканы мозга вы наверняка видели: либо вращающиеся на экране трехмерные, на которых видно местоположение опухоли, либо переливающиеся яркими цветами, где показано, как на мозг влияет то или иное лечение или решение той или иной задачи. Если вам доводилось попадать в больницу с любыми неврологическими жалобами, вам, скорее всего, в ходе обследования делали рентгеновскую компьютерную томографию (КТ) или магнитно-резонансную томографию (МРТ), так что вращающийся мозг и переливы цвета, возможно, были ваши. Очень многие из нас знакомятся с собственным мозгом именно благодаря сканированию.
