Неважно, кто вы – замученный студент, мечтающий раздобыть лекарство, чтобы хорошо сдать экзамены, или честолюбивый предприниматель, подумывающий, не стоит ли потратить сотню долларов в месяц на разрекламированные «умные таблетки», чтобы стать еще умнее; наверняка вы уже заподозрили, что кое-какие вопросы Фукуямы стали актуальны. Если вам приходится состязаться с соучениками или сотрудниками, которые принимают ноотропы, можете ли вы позволить себе не следовать их примеру, если учесть, как беспощадна в наши дни конкуренция? Торговцы ноотропами сознательно наживаются на ваших тревогах. «Если не принимаешь „Alpha BRAIN“, то даешь фору другим», – предостерегает веб-сайт компании «Onnit», рекламирующий ее растительную добавку для усиления мозговой деятельности
[645]. С этим соглашаются и многие из мира конкуренции. По словам бизнесмена и автора книг по самопомощи Тима Феррисса, «подобно спортсмену-олимпийцу, который ради золотой медали пойдет практически на что угодно, даже если это сократит его жизнь на пять лет, вам следует задуматься, какие таблетки и микстуры стоит принимать»
[646]. Именно такие умонастроения и наталкивают на мысли об ужасах дистопий. «Все это ведет к созданию общества, в котором я, пожалуй, не хотела бы жить, – сокрушается Маргарет Талбот, штатная сотрудница журнала „New Yorker“, – общества, где мы будем еще больше перегружены работой и еще теснее окружены техникой, чем сейчас, и где придется принимать лекарства, чтобы не отстать от всех, общества, где мы будем кормить детей академическими стероидами вдобавок к ежедневной порции витаминов»
[647].
Подобные опасения, связанные с проникновением нейротехнологии в повседневную жизнь, – это обратная сторона восторга перед ее возможностями. Но как то, так и другое коренится в непомерно раздутом представлении о значимости мозга по сравнению со средой и организмом, и как то, так и другое может подтолкнуть к неверным выводам, как и непомерно раздутое представление о чем угодно в нашей культуре. Наверняка вы слышали расхожую фразу: «Кому террорист, а кому борец за свободу». Подобные высказывания подчеркивают, что, с одной стороны, людям свойственна субъективность, и они с легкостью клеймят своих врагов «террористами», а с другой – всегда найдется тот, кто оправдает неправое дело, за которое стоят настоящие террористы. К тому же, хотя страх перед терроризмом всегда занимает первые места в опросах общественного мнения, один колумнист из «New York Times» справедливо указывает, что за последние годы гораздо больше американцев утонуло в собственных ваннах, чем погибло от рук террористов. Как бы кто ни относился к тем или иным группам, терроризму как явлению уделяют гораздо больше внимания, чем он заслуживает, если судить по его объективному влиянию на общество
[648].
Подобной закономерности подчиняются и мозговые технологии с их пропагандистами и очернителями. Мы уже отмечали ненормальную страсть трансгуманистов и им подобных к технологическим подходам, физически влияющим на мозг, хотя более периферийные технологии позволяют достичь лучших результатов безо всех рисков и сложностей, связанных с непосредственными интервенциями в мозг. Подобным же образом опасения, что нейротехнология, в том числе ноотропы, может привести к антисоциальным последствиям, вероятно, отражают искусственное и нецелесообразное разграничение между теми стратегиями повышения когнитивных способностей, которые воздействуют на мозг, и теми, которые влияют на его окружение. Если кто-то по примеру Фукуямы беспокоится, что нейротехнология усугубит неравенство и приведет к гиперконкуренции в обществе, его должны точно так же беспокоить другие меры, которые не так прямо влияют на мозг, но приводят к аналогичным последствиям. Нейротехнология – не террорист и не борец за свободу, а просто одно из множества жизненных обстоятельств, чье воздействие неоднозначно и зависит от контекста.
На самом деле специалисты по этике, размышляющие о последствиях применения ноотропов, в целом быстро переключаются на континуум явлений, в пределах которого следует рассматривать «умные таблетки». В 2008 году в журнале «Nature» появилась заметка об ответственном применении лекарств, улучшающих когнитивные способности, которую написала группа специалистов во главе с Генри Грили, директором Программы «Нейрофизиология и общество» при Стенфордском университете. Ученые проводят параллели между применением ноотропов и другими способами улучшить мозговую деятельность: образованием, питанием, физическими упражнениями и сном – и утверждают, что «с морально-этической точки зрения лекарства, улучшающие когнитивные способности, ничем не отличаются от других, более привычных способов ее улучшить», а «нормальной реакцией со стороны общества было бы, в частности, сделать все эти средства доступными и минимизировать риск»
[649]. Британская медицинская ассоциация также проанализировала этические вопросы, связанные с усилением когнитивных способностей, и провела примерно те же параллели. Экспертная группа при Ассоциации помещает дебаты об искусственных методах улучшения в широкий контекст и подчеркивает, что «нам следует помнить, что на здоровье, благополучие и социальные успехи прямо или косвенно влияют самые разные общественные факторы». «Если сосредоточиться лишь на одном из них, скажем, на когнитивных способностях человека, – утверждают авторы, – мы упустим из виду тот факт, что на способность человека добиться процветания, физического и психологического, и успеха в обществе влияет множество разных социальных переменных»
[650].
Мир относится к человеку и его мозгу совершенно по-разному с колыбели до могилы. Некоторые дети с рождения обладают биологическими особенностями, предопределяющими достижения в учебе: возможно, у них лучше внимание, усидчивость, память или реакция. Но главное даже не это: некоторые дети рождаются у активных небезразличных родителей, которые на день рождения дарят им книжки вместо игрушек и записывают в разные кружки и секции, едва малыши научатся говорить. Различия в уровне жизни влияют на развитие интеллекта с самых разных сторон: от способности родителей тратить время на помощь ребенку с учебой до возможности тратить деньги на предметы роскоши вроде компьютеров и частных уроков. Традиции семьи и широкий социальный контекст играет огромную роль помимо образования как такового, они определяют качество жизни во всем, что касается эмоционального благополучия, честолюбия, здоровья. Когда дети вырастают и покидают семью, привитые в детстве принципы остаются с ними, как, разумеется, и предрассудки, определяемые социально-экономическим происхождением. Следует раз и навсегда уяснить себе, что социально детерминированные факторы влияют на мозг ничуть не меньше, чем генетические особенности или ноотропное средство. Мозг пластичен и подвержен самым разным внешним воздействиям. Образование и ценности отпечатываются в нем подобно другим воспоминаниям и в результате влияют на поведение в дальнейшем. Экономическое и социальное благополучие определяет уровень стресса и соответствующие физиологические механизмы, охватывающие организм в целом. По всем этим причинам представляется маловероятным, чтобы доступные сегодня нейротехнологии существенно испортили и без того ухабистое игровое поле для пестрой команды общества из восьми миллиардов нервных систем.
