– Ты меня звала?
– Вот, смотри! – я обернулась и ахнула – следом за Борисом в библиотеку входил мрачный Николай.
– Класс! – Борька был восхищен. – Я же тебе говорил, Коля, талантливая девчонка! Нашла ведь… – он осекся и присвистнул: – Вот это да!
Клянусь, я дернула за крышечку коробки не задумываясь, совершенно машинально. Это было чисто рефлекторное движение! Нервная реакция на то, что Борька, вместо того, чтобы охранять меня от непрошенного внимания, оказывается, там, в коридоре, с Николаем мои достоинства обсуждает! Я даже не смотрела на коробку – только когда увидела мгновенно изменившееся лицо Николая, опустила глаза. И потеряла дар речи.
Да, я учитель математики, что автоматически предполагает владение навыками устного счета. Но сумму, хранящуюся в этой коробке, я не смогла бы даже приблизительно прикинуть. Плотно уложенные стодолларовые купюры в банковских упаковках… размер коробки, приблизительно, двадцать на сорок на пятнадцать сантиметров, а одна пачка, допустим, пятнадцать сантиметров, на семь, на два… а если перевести это из долларов на деньги… нет не могу! Зашкаливает.
Николай решительно шагнул вперед, отобрал у меня коробку и захлопнул крышку.
– Это не коллекция.
– Да, это не коллекция, – слабо согласилась я.
Понимаете, я, конечно, знала, что Николай – человек далеко не бедный. Этот загородный дом со всем его содержимым – сколько он стоит? Миллион рублей, два, три? Понятия не имею – просто не в курсе цен на трехэтажные дома. Но само то, что у него, на обслуживании дома работают два человека и он, как хозяин, платит им ежемесячно приличную зарплату, говорит о доходах несколько выше среднего. Он ведь не последнюю копейку им отдает – что-то и себе на жизнь оставляет. Одним словом, я понимаю, что все это стоит денег, но самих-то денег при этом не вижу! А когда вот так, в коробке – сколько там?.. двадцать на сорок, да пятнадцать сантиметров, на семь, на два… и перевести в рубли… нет, я же говорю, зашкаливает!
Николай сделал движение, словно хотел поставить коробку на полку, но передумал. Сунул ее под мышку и вздохнул:
– Хороший был тайник.
– А я думал, у тебя сейф, где-нибудь, в подвале, – неожиданно подал голос Борька. – Потайной.
– Угу, – кивнул Николай. – Все так думали. – Он посмотрел на меня и криво улыбнулся. – А у тебя, действительно, здорово получается.
Николай ушел, а мы, все еще немного оглушенные, остались.
– Ф-фу, – выдохнул Борис и покрутил головой. – Надо же!
– И не говори, – согласилась я.
– Нет, надо же! Искали воровской тайник, а нашли хозяйскую заначку! – не мог успокоиться он. – Слушай, ты как хочешь, а мне надо выпить.
– Интересный вывод. Мы нашли деньги Николая и это повод, чтобы выпить?
– Не мы нашли, а ты нашла, – не совсем логично открестился от соучастия Борька. Ведь только что, он сам говорил о поисках во множественном числе. – И вообще, у меня стресс. Это ты, может такая железобетонная, а я сейчас полмиллиона нервных клеток потерял, не меньше.
– Так они все равно не восстанавливаются, – усмехнулась я. Посмотрела на его возмущенную физиономию и, прежде чем он успел открыть рот, торопливо добавила: – Но вообще-то, ты прав. Капелька чего-нибудь успокаивающего и мне не повредит.
– То-то, – проворчал Борька, моментально остывая. – Пойдем, я знаю, где коньяк стоит.
Я только плечами пожала: а что тут знать? Все знают, где стоит коньяк – на кухне, в буфете. По крайне мере, когда у нас дома появляется этот напиток (достаточно редко – мои родители предпочитают сухое вино), то бутылка хранится именно там.
«Впрочем, в каждом доме свои порядки» – рассудила я, когда Борис, вместо того, чтобы спуститься на первый этаж, уверенно зашагал по лестнице вверх. Действительно, у Тамарки, например, есть такая штука – электрический камин, совмещенный с баром, выпускники несколько лет назад подарили. Так она алкогольную продукцию там держит. И стоит этот бар-камин, у нее в спальне. А другая моя подруга, взгромоздила всю выпивку на антресоли в коридоре – там, дескать, и не мешает никому, и глаза не мозолит, и достать не трудно. Интересно, что придумал Николай? Через минуту я это узнала.
Борис привел меня в кабинет. Когда я поняла это, то попробовала его остановить – неудобно же вот так, запросто, вламываться в личное помещение хозяина. А кабинет, по-моему, вполне можно рассматривать именно как личное помещение, наравне со спальней. Но кто и когда мог остановить Борьку? Он только ухватил меня за плечо покрепче и втащил за собой. Вот тут-то, ситуация и стала, по-настоящему, неловкой. Кабинет вовсе не был пуст. В одном из кресел, вытянув ноги, развалился Николай. В его правой руке поблескивала хрустальными гранями крохотная рюмочка. А на журнальном столике, рядом с коробкой-тайником стояла открытая коробка конфет и бутылка коньяка.
Взгляд, которым нас встретил хозяин, был весьма далек от гостеприимного. И мне сразу захотелось оказаться, как можно дальше отсюда, лучше всего – дома. Честно говоря, если бы Борька все еще не придерживал меня за плечо, я бы вульгарно сбежала. А что бы вы сделали, если бы в чужом доме бесцеремонно заявились в кабинет хозяина, в рассуждении попользоваться его коньячком, и первое, что увидели бы – самого хозяина, развалившегося в глубоком кресле и поправляющего нервную систему с помощью именно того коньяка, на который вы с приятелем нацелились? Что бы вы сделали, я спрашиваю, если бы были порядочной женщиной, в недалеком прошлом – учителем математики в старших классах?! Зато Борька – тот не засмущался, ни капельки, наоборот, даже обрадовался:
– А, ты уже бутылку достал! Это хорошо. Ритка, садись, не стесняйся, будь как дома, – он подтолкнул меня и я почти упала во второе кресло.
Сам Борис, прикатил себе креслице из-за хозяйского стола, потом присел перед журнальным столиком. Привычно, явно не в первый раз, выдвинул хитро спрятанный под столешницей ящичек и достал оттуда пару хрустальных наперсточков. И кто это распускает про «новых русских» сплетни, что они коньяк гранеными стаканами хлещут, с утра до вечера, даже без перерыва на обед? Вот я, уже второй день с ними общаюсь, а ничего подобного не наблюдаю. Вчера за ужином все, включая мужчин, предпочитали вино, сегодня… сегодня, правда, с утра, дружно хватанули водки, но ведь стрессовая же была ситуация! И все равно, не стаканами пили – стопочками. Может, они недостаточно «новые» русские?
– Тебе, как, Коля, добавить, или притормозишь, пока мы догоним? – продолжал светскую беседу Борис, разливая коньяк. Николай, который ни как внешне не проявил, что вообще замечает наше присутствие, все с тем же безразличным видом молча протянул ему свою рюмку. – Ну, за тебя Морковка. Давай, поднатужься, напряги свою мозговую активность и найди преступника. Имей в виду, я в тебя верю!
При этих словах, Борька потянулся своей рюмкой к моей, чокаясь, и не заметил, как дрогнули полуприкрытые веки Николая и какой он бросил на меня взгляд. А я заметила. И должна вам сказать, взгляд этот, мне очень, ну просто, очень-очень, не понравился. И вообще, все вокруг было плохо. Что за дом? На каждом шагу – то трупы, то тайники с долларами. И еще Борька пристает – вынь, да положь ему убийцу! Верит он в меня, видите ли!
