Тем не менее размер определяет не все – как и во многих других вещах. Питер Тайак напоминает нам: «Медоносная пчела, мозг которой весит несколько миллиграммов, использует язык танца, который, на мой взгляд, можно назвать таким же высоким достижением в области коммуникации животных, как то, что демонстрируют живущие на свободе морские млекопитающие, мозг которых несравнимо больше». Вспомните, что своим танцем пчелы указывают остальным, в какой стороне находится пища, как далеко, сколько ее и есть ли там опасности. Поэтому следует учитывать, что интеллект неоднозначен, у него нет единой формулы.
Большое тело нуждается в большом мозге хотя бы для того, чтобы управлять им. Для того чтобы быть умным в теле любого размера, требуется мозг, размеры которого больше среднего в данной весовой категории. У воронов, ворон и попугаев, известных своим умом, отношение размера мозга к массе тела такое же, как у шимпанзе. Вороны способны решать задачи, с которыми не справляется гораздо больший по объему мозг шимпанзе, а их искусство в решении задач было названо интеллектом, сравнимым с интеллектом приматов.
Чтобы сравнивать отношение массы мозга к массе тела, ученые разработали КЭ – «коэффициент энцефализации» («энцефализация» означает «количество мозга»). Коэффициент, равный единице, указывает на среднее для млекопитающих отношение массы мозга к массе тела, то есть у таких животных масса мозга точно такая, как можно ожидать для данной массы тела. Слоны могут похвастаться коэффициентом, почти достигающим цифры два, в два раза больше ожидаемого. У многих дельфинов этот коэффициент находится в диапазоне от четырех до пяти, а у тихоокеанских белобоких дельфинов – пять целых три десятых. Мозг шимпанзе относительно невелик – его коэффициент всего две целых три десятых. КЭ человека составляет около семи целых шести десятых. У нас действительно самое большое отношение массы мозга к массе тела. (И, судя по вашей реакции, люди отличаются также самым большим эго и самой большой неуверенностью в себе.)
Но взвешивание мозга – это похоже на занятие доктора Франкенштейна – и коэффициент энцефализации не могут в полной мере отражать интеллект; размер – это еще не интеллект. У человека масса мозга составляет 2 % массы тела. Маленький мозг землеройки – 10 %, но землеройку не назовешь очень умной. У обезьян капуцинов коэффициент энцефализации больше, чем у шимпанзе, однако шимпанзе лучше умеют изготавливать орудия, воевать, успокаивать, создавать союзы, доминировать, примиряться и охотиться на животных.
КЭ – грубая оценка, поскольку мозг не однороден, а состоит из разных частей. Мозг – единственный орган, по которому можно проследить его эволюционную историю; у нас в мозгу есть мозг, унаследованный от рыбы, а также более молодые части, которые присутствуют лишь у млекопитающих. Дело не только в общем весе. Значение имеет и размер отдельных частей. У китов относительно большой мозжечок (чтобы в автоматическом режиме управлять сложными действиями, такими как плавание, частота сердечных сокращений и так далее), а также зона обработки звуковой информации, но почти нет областей, отвечающих за восприятие запахов.
У китов отношение поверхности коры головного мозга, отвечающей за сознательное мышление, к размеру всего мозга больше, чем у человека. Это техническая основа сознания, электропроводка для мышления. Мы можем видеть, какие возможности это дает киту: сложное поведение, многолетняя забота о детях, необыкновенная ловкость, высокий уровень социализации в больших групповых сетях. Однако кора головного мозга у человека в два раза толще, и плотность нервных клеток в ней гораздо выше.
Но не стоит слишком важничать. Мы еще не закончили.
Теперь обратимся, если можно так выразиться, к сердцу мозга. Вес и размеры всего лишь отражение того, что действительно важно. Это нервные клетки. Нейроны. И дело не только в их количестве. Важна их плотность, организация, связи, соединение с другими компонентами, скорость передачи импульсов. Все это определяет вычислительную мощность мозга по обработке информации. Ни вес, ни размеры не определяют возможностей интеллекта. В некотором смысле взвешивание мозга подобно измерению электрического щитка в доме. Большой электрощиток предполагает большой дом, потому что в большом доме больше проводов и больше оборудования. Если убрать электрощиток, лампы не зажгутся. Но освещение дома зависит не только от электрощитка, а еще и от проводов, проложенных по дому. Куда ведут эти провода? Где находятся розетки, заземленные прерыватели, потолочные светильники и лампы, электроплита и интернет? Да, мы видим структуры в мозгу, но то, как соединены эти структуры, определяет, как мы воспринимаем реальность, что мы можем «загрузить» и передать и как светят наши лампы.
Здесь можно сделать одно обобщение: для гибкого решения проблем и изворотливости ума главное – количество и плотность нейронов в коре головного мозга млекопитающих и в эквивалентных структурах мозга других животных. Как и в любой вычислительной системе, вычислительная мощность определяется количеством вычислительных блоков. Немецкие исследователи мозга Герхард Рот и Урсула Дике сравнили мозг разных животных и пришли к выводу: «У людей больше всего нейронов в коре головного мозга, хотя лишь ненамного больше, чем у китов и слонов». Киты, у которых от шести до десяти с половиной миллиардов нейронов, и слоны с их одиннадцатью миллиардами буквально наступают нам на пятки; у человека от одиннадцати с половиной до шестнадцати миллиардов нейронов в коре головного мозга. Наши нейроны плотно упакованы, и поэтому скорость передачи сигналов выше.
А как насчет поразительных способностей воронов и попугаев? Никто не считал, но у птиц размер нейронов, как правило, гораздо меньше, чем у млекопитающих. Поэтому мозг птиц плотно упакован и обладает большой вычислительной мощностью для своего размера. Что касается скорости передачи сигналов, то вы сами можете убедиться, какова быстрота реакций у птиц.
Отдельные нейроны в мозгу человека практически неотличимы от нейронов косатки, слона, мыши… или мухи. Синапсы, разные типы нервных клеток, связи, даже гены, отвечающие за развитие этих нейронов, – все они одинаковы у разных видов. Разница в мозге – это в основном разница в степени. Вот к какому выводу пришли Рот и Дике: «Выдающийся интеллект людей, по всей видимости, является результатом сочетания и усиления свойств, обнаруженных у других приматов… а не каких-то „уникальных“ свойств».
Социальный мозг
Если у вас большой мозг с большей плотностью нейронов, то за его содержание приходится платить. А мозг буквально пожирает энергию. На него приходится всего около 2 % веса нашего тела, но он расходует приблизительно 20 % всей потребляемой энергии – вот почему обычные размышления могут так утомлять. Хронический перерасход энергии может убить, в трудные времена при нехватке калорий вы голодаете. Зачем же так рисковать, обзаводясь большим мозгом? Либо он настоятельно необходим, либо обеспечивает существенные преимущества.
Необходимость большого мозга неочевидна. Огромное количество не таких умных существ живут в этом мире и прекрасно себя чувствуют. Косатки искусно охотятся на лосося, но их численность была бы гораздо большей, если бы они просто были лососем. Численность популяции – это успех, но тогда зачем нужны эти непроизводительные расходы? Дельфины часто делят одну и ту же территорию с тунцом и охотятся на одну и ту же добычу. Тунцы эффективнее расходуют энергию, и их больше. Возникает вопрос: зачем платить дополнительную плату за больший по размерам мозг? Пауки и насекомые, число которых исчисляется миллиардами, прекрасно живут с маленьким мозгом – это им нисколько не мешает. Если судить только по количеству, то может показаться, что большой мозг – препятствие для репродукции и выживания. Но дельфины платят за то, чтобы быть умнее тунца, слоны платят за то, чтобы быть умнее антилоп. Значит, в их жизни есть нечто такое, что требует дорогостоящего интеллекта.
