– Ты тоже хорошо выглядишь.
– Кто вы такие? – спросила Луйю. – Мвита о вас знает, а я нет.
Женщина смерила Луйю взглядом сверху донизу, и та не отвела взгляд. Я вспомнила, как она перечила Аде во времена нашего обряда одиннадцатого года. У Луйю никогда не было уважения к власти.
– Луйю, я – вождесса Сесса. Вон там еще один вождь, Ассон, – она показала на мужчину, также украшенного кольцами, стоявшего рядом со своим верблюдом.
– Еще один кто? – спросила Луйю.
– Ты задаешь не те вопросы, – ответила вождесса Сесса. – Вы вовремя повстречали нас. Мы побудем здесь, пока луна не обрюхатеет, – она поглядела на стену песка и улыбнулась. – Если пожелаете остаться – добро пожаловать.
Вокруг ва разбивали шатры, которые выглядели уютнее наших палаток. Они были больше, выше и сделаны из натянутых козлиных шкур. Я заметила водоуловитель, но ни одного компьютера.
– «Луна обрюхатеет» только через три недели! – сказала Луйю.
– Что это за люди? – спросил Фанази. – Почему они так выглядят? Словно они едят, пьют и умываются пальмовым маслом и сладким кактусом. Чудно́.
Мвита в раздражении щелкнул языком.
– Кто знает? – сказала Луйю. – А их «подруга», песчаная буря?
– Она перемещается с ними, – ответил Мвита.
– Почему?
Он пожал плечами:
– А почему они красные?
Луйю с визгом вскочила: ей в затылок врезался воробей, коричневый с белым. Он упал на землю, встрепенулся и сидел, приходя в себя.
– Не трогай его, – сказал Мвита. – Он очухается.
– Я и не собиралась, – ответила Луйю, разглядывая птицу.
– Нельзя тут оставаться, – сказала Дити.
– У нас есть выбор? – огрызнулась я. – Хочешь попробовать пробиться сквозь эту бурю?
Мы разбили палатки там, где они стояли до бури. Кроме Луйю. Она решила жить у Фанази. Как опытные кочевники, ва посвятили первые несколько часов сооружению домов. Солнце садилось, и пустыня даже внутри ока бури стала остывать, но я не решилась разводить каменный костер. Кто знает, как эти люди отнесутся к колдовству?
Мы сторонились ва, а между собой сторонились друг друга. Дити спряталась в палатке, Фанази и Луйю – тоже. Мы с Мвитой, однако, сели снаружи, не желая выглядеть совсем уж недружелюбно. Но пока ва устраивали лагерь, даже дети не обращали на нас внимания.
Когда стемнело, люди стали общаться. Я чувствовала себя глупо. Каждый шатер в поле зрения мерцал от света каменного костра.
Вождесса Сесса, вождь Ассон и какой-то старик пришли нас поприветствовать. Лицо старика было изрезано морщинами, какие оставляют возраст и ветер. Я бы не удивилась, увидев в его морщинах песчинки, застрявшие там навечно. Он пристально разглядывал меня. Из-за него я нервничала больше, чем из-за сердито молчащего Ассона.
– Ты не можешь смотреть мне в глаза, дитя? – спросил старик низким хриплым голосом.
В нем было что-то, что очень меня беспокоило. Прежде чем я успела ответить, вождесса Сесса сказала:
– Мы пришли пригласить вас всех на пир в честь новой стоянки.
– Это и приглашение, и приказ, – веско сказал старик.
– Наденьте лучшую одежду, если она у вас есть, – продолжила Сесса. Потом, помолчав, показала на старика: – Это С-сэйку. Вы, без сомнения, вскоре близко с ним познакомитесь. Добро пожаловать в С-солу, нашу кочующую деревню.
Вождь Ассон смерил нас долгим свирепым взглядом, а старик С-сэйку, прежде чем покинуть наш лагерь, еще раз внимательно оглядел меня, а потом Мвиту.
– Какие странные люди, – сказал Фанази, когда они ушли.
– У меня нет хорошей одежды, – пожаловалась Дити.
Луйю закатила глаза.
– Что, у них все имена начинаются с С либо содержат С? – сказал Фанази. – Будто они потомки змей.
– Этот звук разносится лучше всех: с-с-с-с. Они живут в постоянном шуме песчаной бури, так что в этом есть смысл, – сказал Мвита, уходя в палатку.
– Мвита, ты рассмотрел того старика? – спросила я, присоединившись к нему. – Не помню его имени.
– С-сэйку, – сказал Мвита. – Следи за ним внимательно.
– Зачем? Думаешь, от него будут неприятности? Мне он совсем не понравился.
– А вождь Ассон? Выглядел злобно.
Я покачала головой.
– Он, наверное, всегда хмурый. А вот старик мне не понравился.
– Это потому, что он тоже колдун, Онье.
Сказав это, Мвита горько рассмеялся и что-то пробормотал.
– А? Что ты сказал?
Он снова повернулся ко мне и наклонил голову набок.
– Ани клянусь – не пойму, как так может быть, что я это вижу, а ты нет? – он снова замолк. – Как это вышло… – потом выругался и отвернулся.
– Мвита! – громко сказала я, беря его за руку. Он ее не отдернул, хотя я нарочно впилась ногтями в его кожу. – Договори.
Он приблизил свое лицо к моему.
– Я должен был стать колдуном, а ты – целительницей. Так всегда было: мужчина – женщина.
– Что ж, ты не он, – прошипела я, стараясь говорить тише. – Это не твоя мать в пустыне отчаяния просила все силы земли сделать ее дочь колдуньей. Это не ты зачат от изнасилования. Ты дитя любви, помнишь? И это не ты, согласно пророчеству провидца-нуру, сделаешь что-то настолько ужасное, что тебя выволокут перед толпой нуру, закопают по шею и забьют камнями до смерти!
Он схватил меня за плечи. Его левый глаз дергался.
– Что? – прошептал он. – Ты…
Мы смотрели друг на друга.
– Это… моя судьба, – сказала я. Я не собиралась сообщать ему об этом таким образом – совсем. – Думаешь, я это выбрала? Я сопротивлялась с самого рождения. Но ты говоришь так, будто я отняла у тебя сокровище.
– Эй, Онье? – позвала Луйю из своей палатки. – Надень рапу и кофту, что подарила тебе та тетка в Банзе.
– Хорошая мысль, – ответила я, все еще глядя на Мвиту.
Было слышно, как Фанази игриво сказал: «Иди сюда». Луйю захихикала.
Мвита вышел из палатки. Я высунула голову наружу – хотела позвать его обратно. Но он шел быстро, не здороваясь со встречными людьми, с обнаженной головой, прижав подбородок к груди.
Единственное, что мне не нравилось в Мвите, – эти вот древние убеждения насчет значимости и участи мужчин и женщин. Кто он такой, чтобы считать, что обязан быть в центре всего просто потому, что он мужчина? Это стояло между нами с самой первой встречи. Я опять вспомнила историю Тиа и Зубейра. Терпеть ее не могу.
Глава сорок вторая
Спустя два часа я проснулась со слезами, высохшими на лице. Откуда-то доносилась музыка.
