– С-сэйку? – позвала Тинг, вытирая пот со лба.
Он не ответил. Его глаза были зажмурены, лицо напряжено, и он обильно потел – подмышки кафтана потемнели.
У меня зачесалась левая рука. Тинг выругалась сквозь зубы, увидев панику на моем лице. Жрец и жрица прервали молитвы.
– Получилось? – спросила жрица.
Тинг повернула мою левую руку. Знак был теперь там.
– Он перепрыгнул как паук. Дайте мне три минуты. Мвита, принеси пальмового вина.
Он вскочил и принес бутылку и стакан. Тинг схватила бутылку и сделала большой глоток. Ее руки дрожали.
– Злой человек, – прошептала она, делая еще глоток. – Штука, которой он тебя наградил… а, ты не поймешь, – она взяла меня за руку. – Мвита, держи ее крепко. Не давай сбежать. Теперь я должна прогнать эту дрянь.
Она снова принялась рисовать. Я скрежетала зубами. Когда она загнала знак в середину ладони и окружила его со всех сторон, он сделал что-то такое, от чего мне захотелось вскочить и убежать из шатра, словно от этого зависела моя жизнь. Он глубоко погрузился в руку, а затем испустил такой электрический разряд, что я на какое-то время утратила контроль над мышцами. Каждый нерв в моем теле зудел. Я заорала.
– Держи ее, – сказала Тинг, сильно сжав мою руку.
Рисуя, она изо всех сил таращила глаза. Я брыкалась и визжала, Мвита удерживал меня. Тинг ухитрилась завершить последний круг. Отторгнутый знак спрыгнул с моей руки и со стуком приземлился на полу. Выпустил множество ножек и побежал.
– Жрец! – крикнул С-сэйку, тяжело опускаясь на пол и устало выдыхая.
Полог шатра откинулся сам собой. Внутрь сразу проник шум снаружи. Жрец прыгнул и погнался за знаком, прыгая то вправо, то влево. Наконец – хрясь! – он придавил его сандалией. Когда он убрал ногу, осталось только угольное пятно.
– Ха! – торжествующе произнес С-сэйку, все еще тяжело дыша.
Тинг в изнеможении откинулась назад. Я лежала на полу, задыхаясь, а циновка подо мной все еще кишела железными пауками. Я скатилась с нее и уставилась в потолок.
– Попробуй превратить руку во что-нибудь, – сказала Тинг.
Я смогла превратить ее в крыло грифа. Но оно теперь было не просто черным, а еще и пестрело красными перьями. Я рассмеялась и снова легла на пол.
Глава сорок девятая
Мы с Мвитой провели ночь в шатре С-сэйку. У того была какая-то важная встреча, он должен был вернуться только утром.
– А буря? – спросил Мвита у Тинг. – Она все еще…
– Сам послушай, – сказала та.
Я расслышала далекий рев ветра.
– Он может контролировать ее на ходу. Ему ничего не стоит. И, думаю, людям было приятно отдохнуть от бури. Я всегда говорю ему, что такое надо проделывать время от времени, – она двинулась в сторону выхода. – Вам обоим принесут поесть.
– Ой, я ничего съесть не смогу, – застонала я.
– Мвита, ты тоже должен поесть, – она взглянула на меня. – В последний раз он ел, когда ты ела в последний раз.
Я потрясенно уставилась на Мвиту. Он лишь пожал плечами:
– Я был занят.
Мы уснули через пару минут после ее ухода. За полночь нас разбудила Луйю.
– Тинг говорит, вам надо поесть, – сказала она, похлопывая меня по щеке.
Она принесла гигантское блюдо жареной крольчатины, большую миску тушеной заячьей печенки, сладкий кактус, карри, бутылку пальмового вина, горячий чай и кое-что, чего я не ела со времен жизни в пустыне с мамой.
– Где они отыскали аку? – спросил Мвита, отправляя в рот жареное насекомое.
Я улыбаясь сделала то же самое. Луйю поежилась.
– Эти тарелки дали мне какие-то женщины, но вот это меня нервирует. Похоже на…
– Оно и есть, – сказала я. – Аку – это термиты. Их жарят в пальмовом масле.
– Брр, – сказала Луйю.
Мы с Мвитой набросились на еду. Он заставил меня съесть всю печенку.
– Зря мы столько съели, – простонала я, когда мы наконец остановились.
– Возможно, но рискнуть стоило, – ответил он.
Луйю, сидя на полу и вытянув ноги, потягивала вино и наблюдала за нами. Я легла на пол.
– А где Дити и Фанази?
Луйю пожала плечами:
– Где-то тут, наверное.
Она подползла ко мне.
– Дай посмотреть твои руки.
Я протянула их. Они были похожи на картину Ады. Идеальные рисунки. Идеальные круги, прямые, изящные волны и завитки. Мои руки были как страница из древней книги. На правой символы были меньше и ближе друг к другу, чем на левой. Более настойчивые. Я сжала правую руку. Она не болела. Нет боли – значит, нет инфекции. Я улыбнулась счастливой улыбкой.
– Я могу весь день на них любоваться, – сказал Мвита.
– Но эта рука бесполезна, – сказала я, сжимая правую в кулак. – Или даже опасна.
– Ну, и как ты думаешь, когда мы, ну, пойдем? – спросила Луйю.
– Луйю, я еле хожу.
– Но скоро будешь ходить нормально. Я тебя знаю. Вообще-то я не тороплюсь. Здесь хорошо. Но в каком-то смысле тороплюсь. Я… я говорила с людьми. Они мне рассказали, как сейчас на Западе, – она помолчала. – Я знаю, с тобой что-то случилось.
Она глубоко вдохнула, успокаиваясь.
– Я молюсь и молюсь Ани, я заклинаю Ани, чтобы ты оказалась настоящей. Чтобы пророчество было о тебе.
Она осеклась, во все глаза уставившись на Мвиту, потом на меня.
– Прости! Я не хотела…
– Все нормально. Я ему сказала.
Мвита пристально посмотрел на меня, наклонив голову набок:
– Ты сказала ей первой?
– Это неважно, – отозвалась Луйю. – А важно то, что это обязано быть правдой, потому что там сейчас происходит – и ждет, что ты с ним покончишь, – древнейшее зло. Я раньше думала, что это нуру. Они уродливые и чванливые… но это глубже, чем люди.
Она вытерла глаза.
– Нам нельзя тут надолго оставаться. У нас дела!
Мвита сжал руку Луйю.
– Я бы сам не сказал лучше.
В шатре С-сэйку было тепло и уютно. Вокруг стояли пустые тарелки. Мы были живы. Мы были там, где сейчас нужно было быть. Я отогнала растущие сомнения, потянувшись, взяла Мвиту и Луйю за руки, и мы склонили головы в совместной молитве.
Затем Луйю выпустила наши руки.
– Я пойду… общаться. Если буду нужна, приходите в шатер С-сана и Яосс, – она ухмыльнулась. – Покричите, прежде чем входить.
Вскоре я соскользнула в теплый темный восстанавливающий сон. Проснулась от того, что в глаза било солнце, проникавшее сквозь откинутый полог. Все тело адски болело. Меня обвивала рука Мвиты. Сам он тихо храпел. Когда я попыталась отодвинуться, он сжал меня сильнее. Я зевнула и вытянула правую руку. Выставила на солнце и велела ей покрыться перьями. К огромному облегчению, она послушалась. Повернувшись к Мвите, я встретила его взгляд.
