У Суонна сердце ухнуло в пятки. В такой войне победителей не бывает.
Черта с два.
Потом командир группы рявкнул:
– Марш!
А дальше начался кромешный ад.
Двое здоровяков вынесли тараном дверь вместе с коробкой, и она рухнула внутрь. Потом они отскочили в стороны, и в проем, прикрываясь баллистическими щитами, ворвались суровые бойцы «Восьмерки» в черной форме с кевларовыми вставками, вооруженные карабинами M4, дробовиками и пистолетами «Глок». На Суонне был полный комплект защитной одежды. На репортере тоже.
Им уже приходилось побывать под огнем. Суонн однажды схлопотал пулю в грудь, только на бегу не мог вспомнить, где это было. В Трентоне? В Ньюарке? Или при облаве на Кони-Айленде?
Это была пуля «гроза полицейских» с тефлоновым покрытием. Сама стычка уже стерлась из памяти, а вот пулю Суонн запомнил. Такие пули пробивают даже бронежилеты спецназа, отсюда и название. Она прикончила полицейского, прошла навылет и попала в Суонна, хоть и растеряв убойную силу, но все же сломала ему два ребра, а еще забрызгала все лицо кровью убитого.
Суонн ждал свиста пуль, роящихся в пыльном воздухе маленького дома. Вот сейчас ужалят, ранят, убьют.
Но вампиры не стреляли.
Ни одного ружья.
Ни одного выстрела.
Они оказались хитрее.
Суонн предупреждал об этом.
Он их предупреждал.
Первый боец «Восьмерки» уже добрался до кухни через всю гостиную, и тут начали взрываться мины.
Вулпес. Часть 2
Грегори Фрост
– 12 –
Во сне она взбиралась на ледяную стену. Рядом с ней были Гарри Гордон и Джон Бэйл. У Гарри за поясом было около двадцати ледорубов. Она посмотрела вверх – стена тянулась на много миль. Только она это увидела, как у нее заболели все суставы, плечи и локти, потому что она вбивала ледорубы, хваталась и подтягивалась, вбивала, хваталась. Она поднималась по отвесной поверхности, словно паук. И ничто не могло ее остановить, даже усталость. Она не останется в ловушке при этом подъеме.
«С тобой ничего не случилось, абсолютно ничего», – сказал Гарри, почти как Венсан.
Она остановилась и посмотрела на него. Джон Бэйл был рядом с ней, он изменился. Глаза его стали серебристого цвета, словно их раскрасили при помощи спецэффектов в кино, руки превратились в когти. Она ускорилась, но он не отставал. Он даже не взбирался по стене, просто летел. «Джон, прекрати!» Он засмеялся. «Гарри!» – крикнула она.
Гарри все четыре месяца был ее настоящим защитником. Забота о ней создавала между ними что-то вроде безопасных, теплых, дружеских отношений. Сейчас он оказался рядом с Бэйлом и оценивал ее такими же серебристыми глазами. «Что за яд у тебя в крови?» – сказал он и взмыл вверх по льду, оставив ее наедине с Джоном.
– Ну, не знаю, как ты, а я умираю от голода.
Джон подобрался к ней и рванул ее за левую руку, выдернув ледоруб. Он пытался укусить ее за запястье, но она вырвалась и повисла на одном ледорубе, ища точку опоры крюками – «кошками», но они только царапали и царапали, словно лед превратился в камень.
Джон захихикал от восторга и дотянулся до ее второй руки. Она взмахнула левой рукой и ударила его топором по голове. Никакой крови у Бэйла не показалось, он даже немного удивился и посмотрел ей в глаза.
«Это не поможет», – сказал он и прыгнул. Она отпустила второй ледоруб оттолкнулась от стены и стремительно падала к черному морю. «Скоростной спуск, – подумала она. – Не выжить».
В момент столкновения она проснулась. Кровать под ней раскачивалась, словно она взлетела к потолку и потом упала. Последний раз сон с падением она видела, когда была подростком.
Рассвело. В квартире стояла тишина. Дед или еще спал, поскольку лег поздно, или уже ушел, а она так крепко провалилась в сон, что ничего не слышала. Руксана еще немного полежала, пока окончательно не стряхнула с себя сон. Потом встала. Удивительно, но чувствовала она себя хорошо, даже полной сил и энергии, почти так же, как после секса с Костином. Можно было бы надеть спортивный костюм и сделать пробежку. Может, она так устала, потому что наконец пришла в себя после перелета через несколько часовых поясов, но это было не важно.
По пути в кухню она заглянула в зеркало и убедилась, что не поседела окончательно. Седины не прибавилось, все та же прядь в форме пики. Может, где и было еще крохотное пятнышко. Зато щека опухла, стала лилово-желтой, и до нее было больно дотронуться.
Дед оставил ноутбук на столе в кухне, где она обычно сидела. Он заглядывал в ее компьютер? Странно. Она открыла ноутбук. Экран ожил, и на нем появилась первая страница Agentia de Investigata Media с заголовком в одно слово: «Вампиры!»
Почему дед хотел, чтобы она увидела эту статью? Руксана зажгла газовую горелку, чтобы вскипятить воду, и села читать.
В небольшой статье сообщалось, что так называемая «вампирская чума» распространяется. Вампиры появились не только в Нью-Йорке, но и во всей Северной Америке. Она развернула ссылку и стала читать статью целиком. Посредине была цитата эпидемиолога, доктора Маргарет Руис, которая была убеждена, что все началось из-за вируса, и в следующем абзаце предполагала, что причиной могли стать бактерия или «вирус, появившийся в результате глобального потепления и проникший в почву, воду или воздух из тающих ледников».
Руксана откинулась на стуле, отшатнувшись от экрана. Тающий лед. Децебал прочитал статью, поедая бутерброд с медом, и видел то же объяснение, что и она: она заразилась вирусом в Антарктиде и превратилась в одного из так называемых вампиров. Если она верит в это, то надо обратиться к властям. Не в полицию. Вряд ли они поймут.
Команда… Если она заразилась, то и остальные тоже, по крайней мере, Гарри, Венсан и Джон. Может, еще Квази. Он работал с образцами.
Чайник закипел. Руксана в момент оказалась у плиты, снимая чайник с горелки. Вот так скорость – как ей это удалось? Мысли витали где-то еще, она даже не помнила, что встала, не могла вспомнить.
Нужно было успокоиться. Вся эта сдерживаемая энергия – она от нее чуть не пританцовывала на месте. Надо чем-то заняться. Только чем? Она налила кипяток в чайник для заварки.
Кто-то звонил в дверь и одновременно стучал.
– Руксана, ты здесь? Открой, пожалуйста. Руксана! – приглушенным голосом звал Костин.
Она метнулась к двери.
Он кинулся к ней, заключив в объятия.
– О боже. Ты в порядке? Скажи… ой, что у тебя с лицом? Тебе больно, любимая?
Он поцеловал ее в другую щеку, потом шагнул назад и посмотрел на нее, стоящую перед ним в ночной рубашке. Ее опять охватило странное трепетное чувство «дежа вю», и она подумала, не многовато ли – и Костин, и Децебал. Это неспроста.
