Так было с мужчиной, который оказался ее первой человеческой жертвой.
Муни, словно стремительное расплывчатое пятно, приближается к мексиканцам. Сначала она наблюдает за ними с расстояния 30 футов, потом разделяет их, с силой отталкивая в сторону женщину так, что она кувырком летит в траву. Муни кусает мужчину в шею, и клыки моментально впиваются в сонную артерию. Она чувствует биение своего пульса где-то под скулами, и кулак, который мужчина занес над ее головой, замирает в воздухе на полпути, потому что он вдруг застывает на месте, а потом безвольно поникает у нее в руках.
В нескольких футах от них кричит женщина, – то ли из-за того, что Муни напала на мужчину, то ли потому, что женщина приземлилась почти на вершину раскидистого кактуса, у которого лиловые колючки длиной в два дюйма. Они глубоко впились ей в бок от плеча до бедра, и каждый раз, как женщина пытается от них освободиться, колючки вонзаются глубже в тело. Муни раздражают ее громкие вопли, но это ее первая проба человеческой крови… – и она наслаждается остротой ощущений.
Кровь мужчины наполняет рот, покрывает язык, словно все самое изысканное, что она в жизни пробовала, сливается в фантастический вкус. Он непривычен, потому что она пробует человеческую кровь впервые, или потому, что до сего момента, несмотря на то, что она питалась кровью животных, она сама и ее будущий ребенок голодали. Она чувствовала вкус этого человека: пережаренные бобы и свиное рагу, кукурузные лепешки, фаршированный перец, домашний шоколадный соус, зажигательная сальса – все, что он всегда любил.
Больше ему этого не попробовать никогда.
Муни справляется с едой всего за несколько секунд. Она легко опускает недвижное тело на землю, изучает его спокойное восковое лицо, похожее на яркую луну над ее головой. У него вялый рот, и полуприкрытыми глазами он смотрит в небо. Видит ли он теперь то, о чем она не подозревает? Может, и она узнает, когда придет ее время. Она наклоняется, прикрывает его глаза, чтобы он не смотрел на нее. У нее возникает слабое чувство вины, как у тех, кто ощущает сожаление, когда видят мягкий взгляд коровы, но вечером ужинает говяжьей тушенкой. Для нее расстояние между ними гораздо меньше. Она вытирает рот тыльной стороной руки, но кожа остается чистой, на ней нет предательских кровавых пятен, и, конечно, ничего похожего на запекшуюся кровь, что всегда показывают по телевизору или во всех вампирских историях. Хорошо. Она ненавидит стереотипы.
Крики женщины стихли до жалобных всхлипов, перемежающихся с писклявыми хрипами каждый раз, когда она пытается пошевелиться. Муни подходит поближе, оглядывает ее, видит, как глубоко колючие иглы кактуса впились в тело.
Женщина закрыла глаза, словно не может вынести больше, чем видела, или думает, что наступил ее смертный час и боится смотреть смерти в лицо. В обоих случаях она ошибается. Муни насытилась, и у нее нет желания и нужды причинять вред этой эмоциональной мексиканке, которая почти девчонка, такого же возраста, как Муни. Муни обходит ее, осматривая измятые кактусовые листья, но не видит возможности освободить женщину, не проколов собственной кожи в сотне мест.
– Мне очень жаль, – говорит она наконец. – Но я ничем помочь не могу. Если бы у меня были перчатки…
Она не заканчивает предложение, потому что женщина ее явно не понимает, и звук голоса только приводит ее в панику. Даже если бы она понимала по-английски, то никогда бы не поверила, что ее жизнь не закончится так же, как и у ее мертвого приятеля. Спасать ее из ловушки огромного кактуса неразумно, только причинишь боль, от которой она сойдет с ума, и что тогда? Она побежит в пустыню и все равно погибнет.
В конце концов Муни уходит и оставляет женщину на произвол судьбы, уготованной природой ночной пустыни.
– 12 –
Лицо Муни округляется, за ночь она набирает восемь фунтов. Когда она смотрит в зеркало утром перед занятиями, ее кожа сияет здоровьем. Она себя прекрасно чувствует, так же, как в первый день после того, как ее вырвало, только на этот раз она не голодная. Муни представляет себя копией змеиной богини, которую почитали многие коренные американцы. Может, она похожа на то могущественное опасное существо, что должно питаться только время от времени. Людям Селса и невдомек, как им повезло, что дни идут, а Муни все еще сыта, миролюбива, довольна, что ходит на занятия и глубокой темной ночью остается в постели.
За десять дней до Рождества она понимает, что пора снова идти на охоту.
Утром перед занятиями в колледже Муни видит, как по восемьдесят шестому шоссе с визгом проносится машина шефа полиции, слышит вой сирен где-то к югу от города, когда направляется на уроки. В городе нет высотных зданий и высоких деревьев, которые могли бы поглотить звуки: лай собак, скулеж койота, крик ястреба, когда он камнем летит вниз за пищей. Они разносятся здесь на мили. Студенты ее группы по геологии и микроэкономике все чаще отвлекаются, заглядывая в мобильники и переписываясь, пока преподаватель экономики не приказывает им отключить телефоны. Когда урок заканчивается, Муни собирает книжки и думает о том, как бы выйти посидеть на солнышке, намереваясь подремать до урока менеджмента, который начнется в час. В группе только пять других студентов, и комментарий, который темнокожая девушка шепчет в ее сторону, проходя мимо с подругой, звучит так ясно, словно объявление через микрофон:
– Паразитка.
Вместо того, чтобы рассердить, слово, которым ее обозвали, заставляет Муни задуматься. Правда ли это? Паразит – это существо, живущее за счет другого и ничего не дающее взамен, а значит, абсолютно бесполезное. Она думает об этом выходя на улицу, выбирает себе местечко на солнышке, вытаскивает из волос гребни и распускает волосы по плечам, словно защитное одеяло со змеиным рисунком.
А как насчет людей в этом городе? Тех, кто как Мама Гасо, которая берет государственные деньги для содержания Муни, но почти ничего не дает взамен подопечной. Поношенную одежду из секонд-хенда, почти никаких карманных денег, крохотное место, где спать, мало еды. Конечно, пособие невелико, и все это прошло бы, только вот нет ни капли внимания или заботы, хотя уж за это денег не платят, и они всем доступны.
Да, ей и всем другим родственникам Муни, которые отвернулись от нее, когда погибли родители. А почему? Из-за разрыва между поколениями, невозможности понять. Она правда взяла кое-что, ничего не дав взамен, но только у одного человека и только по необходимости, чтобы выжить согласно законам природы и пищевой цепи – хищник и добыча, естественный отбор, выживает сильнейший. Так кто же настоящие паразиты?
Она все еще смутно думает об этом понятии во время урока после полудня, и в животе появляются голодные приступы боли, которые не дают ей сосредоточиться. Из всех предметов, на этом – студентов меньше всего. Кроме нее есть еще трое, но они все стараются сидеть как можно дальше от нее. Муни не обижается, ее это даже устраивает, особенно когда она понимает, что бывают моменты, когда ее аппетит превращается в звериный, и голод коварно пытается подчинить разум силе. Ей не хочется уподобляться буйным существам на сенсационных фотографиях, которые все чаще и чаще мелькают в ночных новостях.
