Она садится в свою машину, видавшую виды побитую и пыльную «Тойоту-Фораннер». Когда она заводит мотор, он едва слышно стучит как доказательство того, что работа механиков пограничного патруля безупречна. Внутри чисто и уютно, есть радио и навигатор, кондиционер для лета и обогреватель для зимы. Муни управляет грузовиком больше пяти месяцев, если нужно, пользуется радио для связи, но никогда не переключалась на что-нибудь другое. Она даже не знает, работает ли там что другое. На крыше есть прожекторы, но она пользуется ими только чтобы помочь пограничникам при уборке.
Что же везут во внедорожниках наркокурьеры? Марихуану? Кокаин? Героин? Людей?
Не нелегалов точно. Тех обычно перевозят в более крупных машинах, таких, что вмещают от пары десятков до сотни человек за раз, они совсем не похожи на комфортабельные автомобили, которыми кишит суровая пустыня в полумиле отсюда. Может, просто наркотики, но никогда не знаешь, когда картель может решить переправить доверенных людей в США, чтобы основать надежный перевалочный пункт.
Муни резко сворачивает им наперерез, не включая фары. Ее природная способность видеть ночью выбирает самый легкий и быстрый маршрут, чтобы перехватить машины. Педро Конде находится в тридцати пяти милях к юго-западу, но вряд ли машины прошли через горы. Вероятнее всего, они проехали по пыльным дорогам на юго-востоке, потом пересекли границу, повернув на естественную дорогу к юго-западу, подыскивая место, где нет слежки агентов Иммиграционно-таможенной полиции и пограничников.
Но есть один особый агент Иммиграционно-таможенной полиции, который не дремлет. И находится очень близко от них.
Муни выбирает местечко в сотне футов перед приближающимися действующими лицами, останавливает грузовик и включает фары. Лучи света ведущего внедорожника резко гаснут, водитель нажимает на тормоза и останавливается. Задние две машины делают то же самое, а первый внедорожник и «Фораннер» Муни застыли друг против друга, словно в холодном механическом противостоянии. Кроме моторов, единственный шум исходит от пустыни: насекомых, ночных существ, летающих в воздухе, легкого ветерка, который с треском шевелит ветви сухого мескитового дерева. Выждав полминуты, Муни открывает дверцу и выходит наружу, оставляя бляху и бронежилет, который еще ни разу не надевала, на пассажирском сиденье. Поскольку верхнего света нет, они не разглядят ее лица, а значит не поймут, мужчина это или женщина, пока она тихо закрывает дверцу машины.
Есть еще вариант, который они даже не рассматривают.
Во всех трех машинах открываются двери, и оттуда вылезают мужчины – по двое из каждой. Муни слышит треск металла, когда щелкают затворы, и с пустыми руками выходит перед фарами «Фораннера», показывая очень женский силуэт. Хотя противник может различить только ее очертания, она примечает каждую деталь: темные волосы и смуглую кожу, джинсы, грязные футболки, ботинки. И оружие, конечно. Всегда оружие.
– Hola, amigos, – зовет она приятным голосом. – Cómo estás?
Они уже направляются к ней. Тот, что впереди, наверное, главный, опускает пистолет.
– Quién eres tú? – спрашивает он. – Кто ты?
Но не успевает он закончить вопрос, как она уже исчезает в ночи.
Она – словно размытое пятно в темноте, когда хватает их по одному, всегда выходя с неожиданной стороны. Удивленный крик, быстрая смерть, потом следующий. Когда упал второй, засвистели пули, но они бесполезны – стрелы желтого огня, улетающие в пустыню. Ее работа завершается так быстро, менее чем за минуту, у нее нет даже времени насладиться победой. Убив всех, она кормится, не спеша берет образцы из каждого, стараясь не капнуть на свою одежду. Насытившись, идет к машине, достает пару чистых банок в полгаллона. Муни выбирает тело с чистейшей кровью, разрезает горло ногтем, потом одной рукой поднимает тело, остальное делает сила тяжести, наполняя банки, чтобы отнести их домой близнецам. Они растут не по дням, а по часам, и этой еды им хватит ненадолго, но гостеприимная пустая земля, ведущая к шоссе 85, и открытые границы между Мексикой и Соединенными Штатами, обеспечивают бесконечный приток бесплатной пищи.
Выполнив свою задачу, Муни вытирает банки и протирает ладони дезинфицирующим средством, чтобы отбить запах крови. Она сообщает по рации свои координаты в управление, потом опирается на дверь грузовика и ждет, кинув мятную конфетку в рот и вспоминая, как жизнь может преподнести самый большой сюрприз, когда ты уже ничего хорошего не ждешь.
* * *
Муни уже знает, что спрячется за трейлер прежде, чем прогремит первый выстрел, но шеф Делгадо поступает вопреки всем ее ожиданиям.
Он наклоняется и кладет винтовку на землю.
Пока она смотрит на них во все глаза, другие поступают так же – пистолеты, винтовки, пара старых обрезов, все ложится на землю, словно в сцене из какого-нибудь жалкого вестерна. Даже двое агентов-пограничников, замыкающих процессию, обезоружились, прошли мимо суетливых горожан и встали по бокам от шефа Делгадо.
– Я не с войной пришел, Красная луна, – говорит Делгадо. – Хорошие люди не должны умирать.
Хорошие люди? Она удивленно поднимает бровь, но ничего не говорит.
Младший из агентов погранслужбы поднимает голову.
– Мисс Лопес, у нас к вам есть предложение.
Он смотрит на другого агента, своего начальника, который выглядит постарше. Даже отсюда, на расстоянии, Муни видит его бейдж с фамилией «Силва». Силва медленно подходит к крыльцу и вручает Муни визитную карточку. Она видит на карточке логотип Бюро расследования нарушений таможенного и иммиграционного законодательства.
– На обороте карточки написано имя и фамилия особого агента ИТП по набору кадров, – говорит Силва, складывая руки на груди и смотря на нее. – Он хочет с вами встретиться насчет работы агентом в Иммиграционно-таможенной полиции Министерства внутренней безопасности.
В восемнадцать лет, после генетических изменений в организме, Муни наконец нашла свое место в этом мире.
Эпилог
Джонатан Мэйберри
Вашингтон, округ Колумбия.
188 дней после события В.
Лютер Суонн сидел прямо, насколько позволяли швы и повязки, и старался понять, о чем говорит сенатор от штата Джорджия, но в ушах стоял нескончаемый звон. Врачи уверяли, что со временем это пройдет, как заживают порезы и переломы. Время лечит.
Он, по крайней мере, не потерял ногу, как командир «В-8», и не ослеп, как репортер из Чикаго. Для такой войны, считай, легко отделался – всего-то шестьдесят семь швов и восемь переломов, самый серьезный – бедренной кости.
– Расскажите нам о вампирах в Скрантоне, – переспросил сенатор, повысив голос.
Суонн сказал:
– Большинство вампиров, убитых в Скрантоне при захвате штаба «Союза Новых Красных», сильно обгорели или были слишком изуродованы, чтобы их идентифицировать. Однако среди двадцати восьми захваченных пленных и четверых разведчиков, арестованных позже в тот же день, выявлены представители девяти разных видов вампиров, в том числе еще один катакано, двое германских альпов, а также один ранее не встречавшийся вид.
