– Все дело в удовольствии. Когда день не задался, хоть закончить кучеряво.
– Но без ночевок?
– Без.
– Если вы каждый раз были… ну… не совсем трезвы… как же домой добирались?
– В основном, на такси, иногда сам за руль садился.
– И ни одной аварии?
– Ни одной.
– Ни одного штрафа за езду в пьяном виде?
– Ни одного.
– Что потом?
– Потом просыпаюсь утром.
– Были какие-нибудь признаки…
– Чего? – оборвал арестант с сарказмом в голосе. – Следы насилия? Кровь, царапины? Да, копы меня уже об этом спрашивали. Нет, не было.
– Никогда?
– Ни разу.
– А вы когда-нибудь искали встречи с этими женщинами?
– Упаси боже.
– А они с вами?
Пауза.
– Да?
– Конечно. Если я клеил их в кофейне, иногда они заходили, то ли проверить, есть ли что между нами, то ли повторить.
– И…
– Интересно бывает только в первый раз, второй раз – уже шаблон. Меня все устраивает как есть, на большее не претендую.
– Как-то… не особо весело.
Заключенный на секунду отвернулся. Он вздохнул, а потом медленно повернулся к одностороннему зеркалу.
– Ну что тебе сказать, парень? Жизнь – она не сахар, а потом и вовсе смерть, – он пожал плечами. – Но я хоть накувыркался вдоволь. Держу пари, тебе столько и не снилось.
– Тут же не в количестве дело.
– Да, такое только от психиатра услышишь.
– Я не психиатр.
Арестант искренне удивился.
– Что?
– Не в том смысле. Да у меня есть степень по психологии, но только бакалавра. Я вовсе не психотерапевт.
– Тогда кто же ты, черт возьми?
– Я преподаю курс по фольклору в Калифорнийском университете, – сообщил интервьюер.
– Фольклор?
– Да, – подтвердил интервьюер. – Пожалуй, можно сказать, что я один из лучших в мире экспертов по вампирам.
– 8 –
Отель «Марк», 77-я Ист-стрит, 25, Нью-Йорк, 30 сентября, 9:01.
За 13 дней до события В.
Юки Нитобе считала, что ее жизнь дала трещину и превратилась в мусор. Карьера, надежды на повышение. Слава, удача, должности.
Где они?
Она не заболела, не подсела на наркоту, просто карьера рушилась ко всем чертям. Пулитцеровская премия, полученная одиннадцать лет назад, стала пиком ее карьеры, и на этой волне она сменила множество мест, с каждым разом занимая все более высокую должность. Та история стала просто подарком судьбы, и Юки не моргнув глазом увела ее у своего коллеги прямо из-под носа, не погнушавшись получить гонорар и не особо переживая потом, когда тот репортер несколько недель обивал порог кабинета редактора со своими жалобами. Редактор у них был старой закалки: рассудил, что кто успел, тот и съел, а остальным нечего было рот разевать.
Юки же была изворотливой, и какое-то время ей это играло на руку.
Хотя одиннадцать лет ждать второго шанса – это перебор. Юки иногда казалось, что репортер, которого она подсидела, ее проклял. Очень похоже на проклятие. Юки три раза летала в Афганистан, и каждый раз возвращалась ни с чем. Смоталась в Ливию, чтобы написать о свержении Каддафи, но все затихло, и она вернулась домой. А на другой день восставшие нашли и убили диктатора.
Вот такая незадача.
Не то время, не то место, не те деньги.
Ее внешность помогала ей удержаться на телевидении. Великолепное лицо, гремучая смесь азиатской наследственности и американской диеты, фальшивая грудь, стоимостью в четыре тысячи долларов, и лучшая улыбка, которую можно купить за деньги. Юки знала, что она красавица. Но красавица-то тридцатичетырехлетняя, а ведь скоро будет и тридцать пять. Довольно скоро она пересечет тот ужасный рубеж, когда о ней будут говорить «все еще прелестная», или, что еще хуже, «интересная женщина». Если не удастся подтвердить свои успехи, ей никогда не видать кресла ведущего диктора. А пока, отправляя репортажи с мест неслучившихся событий, она только подливает масла в огонь.
Каждое утро она просыпалась с осознанием, что теряет изюминку. Репортер-неудачник без настоящих друзей и реальных перспектив. Даже собственная жизнь не потянет на приличный репортаж, так, банальная концовка плохого анекдота.
Она бы убила за сенсацию, которую могла выдать за свою. Вот бы первой оказаться там, где прошел мощный ураган или случилось землетрясение, и чтобы число жертв перевалило за сотню.
И тут раздался звонок от Сериты Санчес, приятельницы, что работала диспетчером в полиции. Точнее, не совсем приятельницы, скорее осведомителя. Причем не бесплатного. Юки ей платила, и весьма щедро.
Но, в основном, деньги уходили на ветер.
До сегодняшнего дня. Юки первой из репортеров узнала об убийстве в Вест-Виллидж и первой оказалась на месте преступления, узнав у Сериты адрес, номер телефона и фамилию потерпевшей. Серите нужны были деньги, кризис как никак.
Юки была в восторге.
Она мчалась на место преступления, превышая скорость, чуть не сшибая пешеходов и едва не устроив аварию. Ее оператор Муз уже спешил на встречу с ней, пробираясь сквозь утренние пробки. Юки приготовила довольно качественный профессиональный диктофон с выделенным каналом спутниковой связи. Если Муз опоздает, Юки сможет послать устный репортаж, который на студии пустят в эфир поверх заставки с ее фотографией. Может даже прокатит: будто она ведет репортаж из какой-то глуши на краю света.
Быстро приближаясь к оцеплению, она просияла, когда узнала Чарли Симса, одного из «прикормленных», который оказался старшим группы.
Чарли тоже заулыбался. У него было двое детей, а в наше время – это большие затраты.
– Рассказывай, – сказала Юки.
Симс огляделся по сторонам. Большая часть толпы сгрудилась впереди, но боковые улочки пустовали. Редкие зеваки слонялись поодаль, глазея на пустые полицейские машины у обочины, как будто надеясь от них узнать, из-за чего весь этот переполох.
– Там, наверху такое, просто бойня, – признался Симс. – Я только мельком глянул, но мне хватило – жуть какая-то.
– Выкладывай, – поторопила она.
– Помнишь дело Боддинджера пару лет назад?
Она прикусила губу, перебирая огромные залежи материала в голове. Каждое тяжкое преступление, несчастье, каждая капля крови, оказавшаяся в поле зрения – все было разложено по полочкам.
Она кивнула.
– Убитые муж с женой, да? Подозревали русскую мафию. Там что-то похожее?
