В кои-то веки у нее вполне сносное самочувствие. Она не наедается до отвала, но и не голодает – словно ей дали только половину бутерброда, когда запросто умял бы и целый. Она далеко не дура и понимает, что это значит, даже если не желала признаваться себе в этом.
До сих пор.
С точки зрения человеческого начала, до сих пор управлявшего всеми ее помыслами, употребление человеческой крови – омерзительное и грязное дело. Ее новая сущность, загадочное порождение ее ДНК, что впервые дорвалось до нормальной еды, считает новый продукт настолько восхитительным, что у нее постоянно текут слюнки. Перед глазами проносятся тысячи кадров из фильмов ужасов, словно презентация слайдов на повышенной скорости, и конец у всех один – кровавое месиво и смерть. Неужели она хочет стать такой же, убивать людей, чтобы выжить самой? Кролик, хоть и маленький, дал ей понять, что она с легкостью может проделать то же самое с любым человеком. У нее есть все для этого: скорость, сила, зубы, а чутье подсказывает – чем больше питаться необходимой ей кровью, тем сильнее она станет. Но как бы она ни презирала почти всех жителей городка, ни к кому в Селсе она не испытывала такой ненависти, чтобы желать смерти.
Но какой у нее выбор? Кровавые сцены перед глазами вдруг затмевает эпизод из старой комедии «Любовь с первого укуса» с Джорджем Хэмилтоном, и Муни хохочет при мысли о том, что под покровом ночи она ворвется в хранилище донорской крови. Она не припомнит, когда в последний раз смеялась над чем-нибудь – анекдотом, телепередачей, книгой, и на душе становится легче. В хорошем настроении она поднимает лицо к солнцу, наслаждаясь его теплом и почти полным желудком. Впервые она отваживается подумать о себе не как о человеке и принять это как должное. Что есть, то есть – она не человек, она лучше. Ей есть чем питаться: кролики, койоты и прочие обитатели пустыни. Может, ей и хочется человеческой крови, но пока она не готова на такое решиться, ведь пути назад не будет.
Пока не готова.
– 10 –
– А что у меня с волосами?
Она сидит на кушетке в кабинете доктора Гуарина, болтая ногами, как непоседливый ребенок. Блестящая черная грива, унаследованная от предков, по крайней мере, человеческих, исчезла. Теперь на голове растет что-то неописуемое – до самого пояса ниспадают словно тончайшие блестящие полоски змеиной кожи. Это все еще волосы, но такого безупречного рисунка никто еще никогда не видел.
– Я не могу ответить на этот вопрос, Муни, – доктор поднимает прядь шириной в дюйм, внимательно разглядывает и наконец отпускает. – Если ты их не красила, очевидно это связано с химическими процессами, протекающими у тебя в организме. В прошлый раз я предупреждал тебя: у меня нет никакой информации.
Он слушает ее сердце, измеряет давление и температуру, потом просит лечь на спину для осмотра живота и прикладывает к нему стетоскоп.
– Ты выглядишь намного лучше, – наконец говорит он. – Поправилась на несколько фунтов, давление в норме. Ты изменила рацион, как я советовал?
– Да.
– И что?
– Помогло немного, – отвечает она.
Хотя она не лжет, но дома она ничего не ела с тех пор, как поймала три дня назад кролика. Раньше она думала, что знает пустыню, ее климат, ее обитателей, пользу и опасности, светлые и темные стороны. В конце концов, она родилась в пустыне Сонора, терпела палящий зной днем и холод по ночам, играла с четырехдюймовыми кузнечиками и рогатыми ящерицами, избегала гремучих змей и дорожных ос. В пустыне погибли ее родители, в пустыне же ее изнасиловали. Но она никогда не обращала внимания на то, какой это богатый источник пищи, пока два дня назад не вышла на рассвете из трейлера и не отправилась впервые на охоту.
Не дождавшись подробностей, доктор Гуарин прищуривается.
– Ты что-то не договариваешь, – говорит он, – Я признаю, что у меня недостаточно знаний, чтобы тебе помочь, но, если будешь скрытничать, тебе же хуже, Муни. Невозможно починить мотор, если водитель не расскажет о возникших в пути неполадках.
Муни смотрит на свои руки, потом просто выпаливает:
– Я ловлю зверушек в пустыне.
Она думает, что он будет в шоке, но он спокойно говорит:
– И тебе становится лучше.
– Да.
– Тогда продолжай, только будь осторожнее.
Заметив ее озадаченный взгляд, он добавляет:
– Муни, в наших краях бешенство – не редкость. Знаешь, что будет, если ты выпьешь кровь бешеного зверя?
– Нет.
– Я тоже. Вот и давай не будем выяснять. – Он что-то пишет в ее истории болезни. – Сколько крови ты выпиваешь в день?
Муни колеблется. Начала она с кролика, потом быстро перешла на животных посытнее, тут же обнаружив, что более крупному зверю проще сразу свернуть шею, чем с ним бороться. Хоть старина док и настаивает на полной откровенности, ей кажется, что не стоит ему рассказывать, что прошлой ночью она голыми руками задушила рысь весом двадцать пять фунтов и высосала досуха.
– Смотря что попадется. Вчера была пара койотов.
– Ну что ж, по крайней мере, скот целее будет, – замечает он. Он ловит ее взгляд. – Сердцебиение у ребенка ровное. Но есть какой-то странный шум, как будто эхо. Не знаю, с чем это связано, но ты на всякий случай постарайся особо не напрягаться.
– Хорошо, – соглашается она, отметив это «постарайся». Разве хищник в погоне за жертвой может «не напрягаться»? Она выскальзывает из-за стола и встает, собираясь переодеться в свою одежду, но доктор Гуарин, похоже, не собирается оставлять ее одну.
– Муни, – говорит он. – Ребенок растет с поразительной скоростью, намного быстрее, чем при обычной беременности. Настоятельно рекомендую съездить в клинику на УЗИ.
Она трясет головой.
– Это невозможно. Даже если государство покроет расходы, в чем я очень сомневаюсь, из-за этого может подняться шумиха. Мы ведь только что говорили, к чему это может привести.
Она пожимает плечами и ей хочется как-то передать то ощущение благополучия, которое охватывает ее в последние дни.
– Чувствую я себя великолепно. Правда. Ребенок растет быстро, ну и пусть. Я могу скрывать его еще немного, но задержать рост не могу. – Она смотрит на врача в упор. – Уж каким родится, тут ничего не изменишь.
Он направляется к двери, но на пороге грустно смотрит на нее.
– Ты уверена, Муни? Абсолютно уверена? Потому что я понятия не имею, чем это может обернуться.
Она кивает.
– Да. Мама Гасо вчера смотрела старый фильм, и там главная героиня, блондинка, пела французскую песню, все время повторяя одну строчку. Теперь от этой дурацкой строчки никак отвязаться не могу: «Que sera, sera».
– Дорис Дэй, – говорит он. – «Будь, что будет».
Муни снова кивает.
– Да, точно.
