– Нет, – ответил кто-то, и Суонн понял, что это его голос. Сказать по правде, ему хотелось, чтобы этот человек больше вообще ничего не говорил. Ни единого слова.
Доктор Фельдман сохраняла спокойствие.
– Мы хотим знать правду, мистер Фэйн. Хотим знать, что же произошло.
– Не врите мне, – зарычал Фэйн громовым голосом, и этот полный ярости звук будто отдавался настоящими ударами.
Все отшатнулись, двое санитаров закрыли уши руками, доктор Фельдман вскрикнула и резко повернулась, одной рукой нашаривая в кармане платок, а другой зажимая нос, из которого хлынула кровь, пузырясь между дрожащими пальцами и стекая ярко-алыми каплями по губам и подбородку на безупречно белый халат.
Фэйн пристально уставился на нее, и Суонну послышался низкий безнадежный звук, похожий на стон.
Боли?
Или голода?
– Ах ты господи… – тихо вздохнула Фельдман, пытаясь унять кровь. – Мистер Фэйн…
При виде крови у Фэйна загорелись глаза, и он потянулся к ней, стараясь сесть на кровати.
– Я… Я…
Макс подошел ближе и уперся широченной лапищей Фэйну в грудь, прижимая его к постели. Он явно рассчитывал уложить пациента на лопатки без особых усилий, но его толчок возымел действие далеко не сразу. На руке вздулись рельефные мускулы, лицо побагровело от натуги и раздражения. А еще на нем промелькнуло удивление.
– А ну быстро лег на место, и чтоб не рыпался, – прорычал Макс.
Фэйн через силу оторвал взгляд от окровавленного носа Фельдман, посмотрел на Макса и взмолился абсолютно прежним, человеческим голосом:
– Убей меня, – прошептал он.
Все застыли.
– Что? – спросил Макс.
– Убей меня, – умолял Фэйн. – Немедленно. Пожалуйста, ради бога.
Макс на мгновение смутился.
– Послушайте, сэр. Успокойтесь. Перестаньте… дурака валять, ведите себя прилично, ладно? Никто не хочет вам зла, так что…
– Господи, какие же вы тупые бараны, – прошептал Фэйн. Он повернулся к Суонну. – Слышь, ты! Ты же в курсе, в чем дело. Ну объясни им, ради бога, скажи, чтобы меня прикончили.
Санитары посмотрели на Суонна, и Элис Фельдман, которой наконец удалось унять кровотечение, тоже.
– Скажи им, кто я! – заорал Фэйн. – Объясни им, что я проклятый вампир!
– 20 –
12 октября, 20:24, Больница Беллвью.
Ноль дней до события В.
Юки Нитобе вскрикнула и чуть не уронила мобильник.
Скрытая камера передавала на ее айфон изображение отменного качества с ясным звуком. Она все видела и слышала.
До мельчайших деталей.
– О боже!
Так и подмывало расхохотаться. Это же безумие. Какой-то балаган. Наверняка это копы подстроили, чтобы развести психически больного.
И в то же время хотелось бежать. Эти бездонные темные глаза. Голос.
Но деваться некуда, надо было наблюдать. Записывать. Готовиться к лаврам самого знаменитого корреспондента в истории журналистики. Поэтому она осталась в пустом кабинете и продолжала наблюдение, не обращая внимания на бисеринки холодного пота, скатывающиеся по горлу в ложбинку между грудей под бешеный стук сердца.
– 21 –
12 октября, 20:28.
Ноль дней до события В.
– Вампир? – хохотнул рыжий бугай-санитар. – Что за хрень ты…
– Молчать! – одновременно рявкнули Суонн, Шмидт и Фельдман.
В палате воцарилась зловещая тишина.
– Расскажи им, – просил Фэйн слабеющим, тихим, срывающимся голосом.
Макс выудил из кармана несколько салфеток и передал их Фельдман.
– Док, вам бы выйти отсюда. Надо бы заняться собой.
Элис Фельдман раздраженно замотала головой.
– Профессор Суонн? – обратилась она.
Суонну нестерпимо хотелось выскочить за дверь и свалить отсюда ко всем чертям, как можно дальше.
– Лютер, – прошептал Шмидт, впервые обратившись к нему по имени.
Суонн набрал побольше воздуха, стараясь не подавать виду, как ему страшно.
– Мистер Фэйн… Майкл… – начал он, – вы понимаете, что происходит? Хорошо понимаете?
В темных глазах Фэйна не осталось ничего человеческого, кроме слез. Он медленно покачал головой.
– Мы не можем поспешно вешать ярлыки, Майкл, – продолжал Суонн. – Вы это прекрасно понимаете, верно?
Фэйн кивнул. Из его груди вырвался всхлип.
Суонн шагнул вперед, немного помедлил, переводя дыхание, потом решительно направился к кровати. Он осторожно обошел Макса и остановился рядом со связанным арестантом.
– Я представляю, как это все выглядит со стороны, – продолжал Суонн, – но поймите, мы хотим не просто раскрыть какие-то преступления и…
– Убийства, – резко перебил Фэйн. – Нечего миндальничать, называй вещи своими именами. Надеюсь, хоть на это у тебя достанет мужества.
Суонн взглянул на Шмидта, который едва заметно кивнул.
– Убийства, – неохотно повторил Суонн, и как ни странно, это слово придало ему уверенности. Убийства – все еще, как никак, часть этого мира. – Мы не просто убийства расследуем. Вам это понятно, да? Если бы речь шла только о них, меня бы не пригласили, и вас бы сюда не привезли.
Фэйн подумал немного и кивнул.
– Дело-то гораздо сложнее, – продолжал Суонн. – Гораздо глубже. Нам надо знать причину.
– Причину?
Суонн кивнул.
– При нашем прошлом разговоре вы упомянули, что это происходит во время провалов в памяти, и что эти провалы, именно такого рода, появились сравнительно недавно. Вы помните эти слова?
Фэйн снова кивнул.
– Это правда?
– Да, – ответил Фэйн совершенно нормальным голосом, только тихим, каким-то по-детски потерянным и срывающимся.
Он прикрыл глаза.
– Мы должны узнать, как это произошло. Когда и почему, – пояснил Суонн.
Фэйн с отвращением помотал головой, не открывая глаз.
– Да блин, ты что думаешь, я до сих пор об этом не задумывался? Если бы знал, с чего все началось, нафига мне было это скрывать? Да я бы всем рассказал! Господи! По-твоему, меня какой-нибудь сраный граф Дракула цапнул, что ли?
– Нет. Дракула – выдумки, а то что происходит с вами – реальность.
Суонн услышал, как Макс за спиной шепчет Фельдман:
– Что он, черт побери, несет?
Фельдман на него шикнула.
