В машине с треском сверкнула молния. Она осветила грязное лицо насильника, вытаращенные глаза, слюнявый рот. Но почти сразу же его лицо перекосилось от ужаса. Коготь подцепил уголок его рта и разрезал до ушей. Вопли насильника сотрясли все окна в округе. Еще вспышка, и Руксана стоит снаружи, а он пытается уползти прочь. Сердце ее громко стучало, разгоняя кровь по жилам. Руксана подняла голову, увидела красную луну и провалилась в черноту.
– 11 –
Вокруг мигали синие огни. Руксана задыхалась, повернула голову и выплюнула жидкость изо рта. Вкус был ужасный. Она почувствовала чью-то руку и подсознательно начала сопротивляться, брыкаясь. Потом поняла, что это был молодой полицейский, который повторял:
– Тихо, тихо, не двигайтесь.
Она прекратила дергаться. Что это было?
Руксана растянулась на водительском кресле, обнаженная ниже пояса. Пальто куда-то пропало, блузка была разорвана в клочья. Она прикрылась рукой и укоризненно посмотрела на полицейского, но он уже протягивал ей свое пальто. Схватив его, она прикрыла колени. Мигалки были на трех разных машинах и скорой, и она сейчас поняла, что в темноте за дверцей машины полицейских было гораздо больше.
– На вас напали, – объяснил полицейский, вновь привлекая ее внимание. – Вы что-нибудь помните?
Она моргнула и попыталась собрать обрывки воспоминаний воедино.
– Наверное, он поджидал меня, наблюдал.
– Вы здесь преподаете?
– Он меня ударил.
Она коснулась щеки. Больно. Чувствовалось, что она распухла. Потом взглянула на руку, испачканную кровью, и, уставившись на нее, автоматически добавила:
– Я в отпуске.
Подъехала еще одна машина и с визгом остановилась. Офицер оглянулся и поспешил к ней.
– Туфли, где мои туфли? – спросила она, но он ее уже не слышал. Руксана осторожно сползла с сиденья, пока ее голые ноги не коснулись холодного тротуара. Она обернула вокруг себя пальто и встала. Теперь она увидела то, что рассматривали другие полицейские: расчлененное тело, от внутренностей которого все еще поднимался пар. Под запекшейся кровью оно так мало походило на человека, что она даже не отреагировала – словно смотрела фильм, и события происходили как бы без нее.
– Так, – сказал один из инспекторов, который только что прибыл, – мисс, не надо двигаться. Мы пока не знаем, есть ли у вас какие-то повреждения.
– Я ищу туфли.
Инспектор, похоже, примчался сюда не побрившись и не причесав свои жидкие волосы. Он назвал свое имя, но она сразу же забыла его, даже если расслышала. В памяти осталось лишь звание – старший инспектор. Он внимательно посмотрел на нее, потом подошел ближе и сказал:
– Я найду туфли. Оставайтесь в машине.
Она кивнула и снова уселась. Инспектор повернулся к молодому офицеру и объяснил:
– У нее шок. Поищите ее туфли. Если они не рядом с тем ублюдком, дайте их ей.
Туфли нашлись под машиной, но были все в крови.
В больницу ее внесли на носилках, хотя она говорила, что это лишнее. По дороге медсестра задавала ей вопросы, она отвечала. Ответы она тут же забывала. В какой-то момент она вспомнила:
– Ой, надо вернуть полицейскому пальто.
Потом поняла, что лежит под одеялом, а пальто исчезло. Туфель тоже не было, ни на ногах, ни рядом.
В больнице ее тщательно обследовали, взяв образцы и анализы, извинившись за эту необходимую процедуру. Всех, кто заходил к ней в палату, удивляло то, что у нее не было никаких поверхностных ран, кроме синяка и царапин. Когда установили, что у нее нет кровотечений или ранений, помимо сотрясения, ей разрешили принять душ. С нее стекала рекой розовая вода и омывала ее ноги, и она начала понимать, почему они удивлены и растеряны.
Когда она наконец увидела свое отражение в зеркале, то почти не обратила внимания на бесцветную опухшую щеку из-за волос. Седое пятно, в форме пики надо лбом увеличилось в три раза. «Что со мной происходит?» – спросила она у отражения. Она надела бумажную сорочку, которую ей оставили, и села ждать, что будет дальше.
Вскоре появился тот же самый инспектор. Он тоже выразил удивление, что ее не разорвали собаки.
– Собаки? – спросила она.
– Определенно. Разодран когтями и растерзан на куски, и поскольку у вас под ногтями частицы его кожи, думаю, мы можем исключить вас из предполагаемых преступников. Мне интересно, не было ли у вас с собой собаки. Может, она ездит с вами, поскольку это напоминает реакцию стаи на что-то, типа другой собаки, лая, запаха…
– Собаки… – повторила она. Глупости какие-то. – Нет, у меня никогда не было собаки.
– Мда, – разочарованно протянул инспектор. – Ну ладно, неважно. У меня есть подозрение, что то, что на него напали у двери машины, случайно спасло вам жизнь – он отвлек стаю от нападения на вас.
Его постигла справедливая участь – он местный насильник, который все ускользал от нас. Детали нападения совпадают, на него заведено дело. Вы были бы его шестой жертвой, – он посмотрел ей в глаза. – Вам повезло, мисс Вулпес. Он не добился своего, и больше никогда вас не побеспокоит. И никого другого.
Инспектор протащил пластиковый стул через палату и сел перед ней.
– Пожалуйста, даже если вы многого не помните, расскажите, что осталось в памяти.
После того, как она рассказала все, что смогла вспомнить, инспектор отпустил ее к деду. Тот принес с собой ее одежду, которую ей передали в комнату, где она переоделась. Ни пальто, ни туфель не было. Наверное, их забрала полиция.
Как только она вошла в комнату, Децебал встал. «Дежа вю» – словно она снова была в аэропорту, когда только прилетела домой. Рядом с ним сидела женщина в полицейской форме. Дед обнял Руксану крепче, словно в последний раз, и заплакал. Женщина держала пальто и туфли. На пальто были пятна засохшей крови. Остальная одежда, разодранная в клочья, останется в полиции в качестве улики.
Их с дедом привезли домой на полицейской машине. Ее машина пока тоже оставалась в полиции. По дороге домой она решила, что версия инспектора не имела смысла. Если ее одежда тоже была порвана, почему у нее не было порезов на теле, как у… она на мгновение заколебалась. Назвать ли его жертвой? И на секунду она представила растерзанное тело, которое она видела, сидя в машине.
Дома Децебал снова ее обнял. Он уже успокоился и старался держать себя в руках. Обняв ее за плечи, он тщательно ее осмотрел. Казалось, хотел о чем-то спросить, но потом просто взъерошил ей волосы.
– Если ты так и будешь получать травмы одну за другой, то уже до тридцати лет станешь абсолютно седой старой дамой.
Дед усадил ее за стол, и заставил съесть остатки рагу, что он приготовил, и выпить вина.
В спальне он заговорил о том вечере и, казалось, не мог остановиться.
