– Что же вы предлагаете, Тим, вышвырнуть Большого Чарли из Нью-Йорка и услать куда?
– Он больше не может находиться в мире Божьем, и его следует изгнать, как Саул изгнал волшебников и гадателей.
Сенатор вмешался прежде, чем Мия успела ответить:
– Интересно, мистер Маркинсон, так теперь вы утверждаете, что Бронкс является частью мира Божьего? Я ведь вспоминаю, что преподобный не раз говорил, даже после событий 11 сентября, что Господь отвернулся от Нью-Йорка. А если так, то Бронкс будет идеальным местом для того, кого вы обрекаете на ту же судьбу, что и Аэндорскую волшебницу.
Мия, не удержавшись, улыбнулась. Маркинсон явно был в замешательстве.
– Вся Америка является частью мира Божьего, сенатор. Преподобный Манн в 2001 году выразил опасение, что Господь отвернулся от Нью-Йорка.
Теперь Мия закатила глаза.
– Так вот чем вы занимаетесь, мистер Маркинсон? Преподобный говорит что-то безумное и провокационное, а вы идете на телевидение и рассказываете людям, мол, он этого не имел в виду, он имел в виду другое.
– Это несправедливо, Мия, – заметил Маркинсон снисходительным тоном.
«Что ж, а ты, самодовольный мерзавец, с этого момента будешь «Тимом»».
– СМИ часто перевирают слова преподобного, выхватывая из контекста, и я, как ответственный за связи с общественностью, считаю своим долгом разъяснять, когда люди неправильно истолковывают слова преподобного.
– Я не могу защищать здесь Мию, – вступила Ханна, – но я читала проповедь преподобного, Тим, каждое слово. Он не раз говорит «выгнать», «изгнать из мира Божьего» и другие выражения, которые вы непрерывно используете с тех пор, когда видео этой проповеди взорвало «ютуб». Он призывает к убийству Большого Чарли.
– Хотите сказать, что преподобный не может высказать свое мнение?
Снисходительность Маркинсона сошла на нет, чего несколько секунд назад и предположить было невозможно.
– Интересная позиция для юриста Американского союза защиты гражданских свобод.
– Ни в коем случае, пусть высказывает, я даже буду защищать его право в суде. Но если не я буду его защищать, то имею право утверждать, что он только об этом и говорил, и что призывал убить хорошего человека.
– Конечно, – заметил сенатор Капсис, – тут возникает вопрос, считать ли мистера Чарльза все еще человеком или нет, вот в чем дело. Даника Дубов не была выдающейся журналисткой, но и садисткой тоже. По крайней мере, пока вирус не добрался до нее и не превратил в вампира. Чикагская полиция обнаружила десятки людей, из которых она неделями пила кровь. При всем уважении к мистеру Маркинсону и преподобному Манну, озабоченность о принадлежности окружного прокурора к миру Божьему отходит на второй план, на первом – его место в человеческом мире.
Ханна пожала плечами.
– Человеческое сообщество в его родном городе относится к нему нормально. Его рейтинг повысился после того, как он объявил себя лугару. И в этом суть. Это местные выборы для маленькой части города. Если эта маленькая группа людей нормально к нему относится, то я не вижу проблемы.
– А теперь послушайте, Ханна, мы говорим не о провинциальном городке, где несколько сотен жителей избирают шерифа. В Бронксе численность населения такая же, как в штате Аляска, и это одна пятая важнейшего города в мире.
– При всем моем уважении, сенатор, – сказала Мия, – я не вижу разницы. Маленький ли это городок или Бронкс, где население, между прочим, вдвое больше, чем на Аляске, суть в том, что решают те, кто там живет. И неважно, что скажем мы или какой-то телепроповедник. Решают люди, вот что важно.
– Препо… – начал Маркинсон, но Хелен прервала его:
– Мне придется прервать вас, Тим…
Маркинсон ее перебил:
– Преподобный Манн – не какой-то телепроповедник, это обидный термин…
Хелен сурово сказала:
– Тим, пожалуйста, сейчас перерыв на рекламу. После перерыва поговорим о предложенном президентом новом бюджете.
Мия шумно выдохнула после того, как помощник режиссера подытожил:
– Все свободны.
– Прекрасная работа, – улыбаясь заметила Ханна.
Оглядываясь на Маркинсона, кислого, словно он проглотил лимон, Мия улыбнулась и поблагодарила.
– Спасибо.
– 11 –
Детектив Гектор Трухильо нахмурился, увидев, как Мия Фитцсиммонс из «Новостей» приближается к месту преступления. Сейчас она, как и все другие репортеры за западной стеной здания, где жил сенатор Алекс Капсис, находилась за желтой лентой ограждения. Двое других репортеров из «Новостей» уже были там, сообщая об убийстве сенатора, поэтому Трухильо недоумевал, что, собственно, Фитцсиммонс тут делает.
Фитцсиммонс оживленно разговаривала с офицером Наджентом. Похоже, Надженту хотелось отступить и хорошенько встряхнуть журналистку, а по лицу Фитцсиммонс было видно, что она бы сделала то же самое.
– Все нормально, Наджент, – успокоил Трухильо, – пропустите ее.
Наджент с недоумением посмотрел на детектива, но пропустил Мию. Она нырнула под желтую ленту и подошла к Трухильо.
– Видел вас по телевизору, Фитцсиммонс, – сказал он. – Прекрасно выглядите.
– Спасибо, детектив. Господи, сколько мы не виделись? Года два?
– Похоже, так, – ответил детектив.
– Когда я нашла вам свидетеля, и вы закрыли дело Рохас?
И опять детектив Трухильо сказал:
– Похоже, так.
Он не хотел ничего говорить, пока журналистка не выложит карты на стол.
– Конечно, – сказала она с улыбкой, – я могла бы просто расспросить свидетеля и написать репортаж, но нет, я выручила вас. Вас еще продвинули по службе после этого, верно?
Значит, она ждет от него услуги.
– Фитцсиммонс, может, хватит ходить вокруг да около? Перейдем к делу?
– Я уже думала, вы никогда не спросите.
Она достала диктофон.
Трухильо поднял руку.
– Подождите… я ничего не скажу для записи…
– Ладно.
Она положила диктофон обратно в сумку.
– Но можете мне сказать для записи, что сенатора убили?
– Медэксперт не сделал официального заявления, но ублюдок разорвал его на куски зубами. Очень похоже на то, что произошло в Беллвью.
Фитцсиммонс кивнула. Трухильо содрогнулся от одного воспоминания. Он учился в Академии вместе с детективом Джерри Шмидтом, ходил на похороны после того, как его разорвал на куски. Майкл Фэйн, первый вампир. Отчеты, которые Трухильо читал, когда убили Джерри, пугающе походили на то, как выглядела гостиная сенатора сейчас. Но детектив не собирался делиться этим с Фитцсиммонс. До него наконец дошло, что привело ее сюда – она участвовала в кампании Большого Чарли, и последний раз он видел ее по телевизору вместе с сенатором Капсисом. Говорили об окружном прокуроре.
