– Чарли поднимает хороший вопрос. Существует бюджетный кризис, у нас не хватает рабочих мест или настоящего всеобщего здравоохранения, в стране серьезные проблемы с ассигнованиями и налогами, а мы тратим все время на дебатах только на одну проблему. Да, это важная проблема, но едва ли она единственная.
«Отлично. Два разумных человека, – Мия быстро набросала кое-что в блокноте. – На одного больше, чем я ожидала».
Солано раздражающе ухмыльнулся.
– Должен сказать, Чарли, что твои жалобы лицемерны, потому что ты баллотируешься исключительно из-за того, что можешь превратиться в вервольфа.
– Мики, у меня много причин идти на выборы, но главная состоит в том, чтобы зараженные вирусом имели голос в правительстве.
Он показал на двух женщин-кандидаток.
– Менее сотни лет назад Дианна и Эмма не смогли бы даже голосовать за представителей штата в Вашингтоне, не то что быть избранными на эту должность. Прошло полтора века, и женщины получили это право. Боюсь, что и моему виду людей придется ждать так же долго получения прав, а это неприемлемо.
Все онемели от изумления. Солано озвучил то, о чем все вдруг подумали.
– Чарли, это похоже на угрозу. И право голосовать у тебя никто не отнимает, несмотря на вирус.
Большой Чарли заговорил резче, злее, чем, когда Мия его слышала. Голос звучал жестче и напряженнее, чем обычно.
– Я переговорил со многими, кто столкнулся с проблемами, особенно с теми, у кого под влиянием вируса изменилась внешность. Она не совпадает с фотографией на водительском удостоверении или в паспорте, и они лишены простейших прав, не только права голосовать. Нам действительно нужны новые законы, но решение Аарона сосредоточено больше на негативной стороне вопроса. Нам необходимо взять на себя ответственность за свою судьбу, а не отдавать ее на откуп другим.
Его речь сопровождалась более жидкими, осторожными аплодисментами, чем выступления других кандидатов.
– 19 –
Эмма Джафф лежала в постели. Телевизор работал и ноутбук был открыт, но она не обращала внимания ни на то, ни на другое. День выдался трудный, последний в серии первичных выборов. Ее служащие занимались повседневными делами управления Манхэттеном и выручали ее, потому что кампания отнимала все ее свободное время. В другой раз выборы в Сенат не стали бы такими жесткими, но из-за окружного прокурора Чарльза они превратились в большое событие. Эмма проводила столько времени перед камерой, чего раньше и представить не могла.
Такую рекламу не купишь. Об Эмме говорили люди всей страны. Даже если она не победит на выборах, она теперь известное лицо, и может сделать ставку на что-нибудь более значительное. Если пост сенатора ей не достанется, в следующем году есть возможность побороться за должность мэра.
Эмма взглянула на пустую половину постели. «Ты бы мог принимать в этом участие, Стив». Но ее карьера взлетела только после развода, так что, может и нет. Может, он действительно связывал ее.
На экране пошла реклама, и низкий голос произнес: «Майкл Фэйн, Ансон Моррис, Натан Капсис. Что у них общего? Они ньюйоркцы, вампиры и убийцы».
Эмма схватила пульт и сделала звук погромче. Она и ее команда долго работали над этим рекламным роликом. Когда они наконец согласились его отснять, найти подходящий голос оказалось непросто. Она предлагала нежный женский голос, но директор избирательной кампании убедил ее, что низкий скрипучий мужской голос – именно то, что надо.
«Натан Капсис убил своего дядю, сенатора Алекса Капсиса. А теперь другой убийца хочет занять кресло сенатора. Вы ведь не пустите лису в курятник? Так зачем пускать вампира в Конгресс? Что бы вы ни делали в следующий вторник – не голосуйте за Хью Чарльза. Голосуем за жизнь, не за смерть».
И ее голос: «Я, Эмма Джафф, поддерживаю этот призыв».
Ключевой, конечно, была последняя фраза: «Голосуйте за жизнь, не за смерть», которую она втолковывала на всех своих интервью на следующей неделе. Страх – лучшее оружие.
Она вздрогнула от звука громкого удара, разнесшегося по квартире.
– Привет.
Когда Стив бросил ее, он забрал собаку с собой, поэтому квартира была пустой. Эмма отбросила покрывало, затянула потуже вокруг талии халат и осторожно пошла к двери. Дверь спальни всегда была открыта. По квартире эхом разнеслось знакомое клацанье когтей по деревянному полу. Она не слышала его с тех пор, как Стив забрал Матли. Потом клацанье словно участилось, и сердце Эммы забилось в такт.
– Кто там? – спросила она.
В темном коридоре появились очертания гигантского четвероногого волосатого существа, которое, тяжело дыша, двигалось к ней. Сердце Эммы ухнуло в пятки, она поняла, что страх перед Большим Чарли был палкой о двух концах.
Через секунду чудовище прыгнуло на нее, и она закричала.
– 20 –
Запись фрагмента «Глас народа» передачи «Доброе утро, Нью-Йорк»
«Доброе утро, Нью-Йорк»:
«Сегодня «Глас народа» рассказывает о происходящих сейчас выборах в Сенат. Мы вышли к вокзалу Гранд Сентрал и спросили прохожих, за кого бы они голосовали».
Первый человек: «Эй, я вообще из Бронкса, и всегда голосовал за Большого Чарли на всех выборах, но теперь ни за что не буду голосовать за ***!»
Второй человек: «Я, честно, заглянул на сайт каждого кандидата, почитал про их платформу. Вандермеер точно в пролете, застрял где-то в пятидесятых годах, Барр никогда не производил впечатления, когда был мэром, его кампания – словно отчаянная попытка напомнить о себе, мол, я жив еще. Солано – просто козел, Джафф и Аксиса – пожалуй, ничего, но не сильно умные. Наверное, проголосовал бы за одну из них, честно. Я согласен только с одним кандидатом – Большим Чарли, он мне нравится, но голосовать за него – чистое безумие».
Третий человек: «Да я скорее проголосую за ребенка Мэнсона и Сына Сэма
[11], чем за того оборотня из Бронкса, говорю как на духу».
Четвертый: «Я, понимаешь, разрываюсь между Вандермеером и Большим Чарли. Вандермеер хорошо соображает, как *** делать. Большой Чарли – разве не здорово, если в Конгрессе будет настоящий живой вервольф!»
Пятый: «Ну вы уже догадались по седине и когтям, что я заражен вирусом I1V1. Вообще я зарегистрирован как республиканец и не могу голосовать в первичных выборах у демократов, а жаль, ведь было бы здорово, если бы Большой Чарли представлял нас в Конгрессе. Сейчас самое время, скажу я вам».
Шестой: «Солано, потому что теперь жалею, что не голосовал за него в прошлом году на выборах окружного прокурора. Боже, как изменился Большой Чарли, совсем другой человек! Слышали его речь на дебатах? Я сам не видел, но читал, что говорили люди, похоже, он хочет совершить революцию. Точно, Солано. Как же я не обратил на него внимания раньше».
