Сокол же залезла в кабину, взяла автомат, что лежал между сиденьями, и протянула Анатолию.
– Бери. Это твоя доля хабара.
– Чего доля?
– Добычи, – поморщилась девушка. – Привыкай. В Зоне свой сленг. И не путай его с бандитской «блатной музыкой». Разные вещи.
– Понял, – кивнул Анатолий.
Осмотрев кабину, девушка вылезла наружу, обогнула автозак и подошла к задней части кузова. Мазнула взглядом по пулевым отверстиям в дверях, после чего легко запрыгнула внутрь. Анатолий тоже влез в крытый кузов, успевший пропитаться сладковатым запахом крови.
Вид мертвых тел девушку нисколько не смутил. Она аккуратно обошла трупы, стараясь не наступать в подсохшие кровавые лужи, подняла с пола еще два автомата, осмотрела оружие.
– Годные стволы.
И тоже протянула их парню.
– Вторая часть твоей доли. И последняя. Автозак Бокорез себе заберет, это как пить дать, не зря его кореши рядом шатаются, следят, чтоб хабар не увели. А «калаши» – твои. За них он волну гнать не начнет, иначе это уже совсем беспредел будет с его стороны. Я ж вижу, что при вашем побеге ты отнюдь не балластом в кузове болтался.
– Откуда знаешь? – удивился Анатолий.
– Я в «Борге» следопытом была, – сказала девушка. – Да и сейчас по милицейской волне передали, что при попытке задержания беглых арестантов погибли четверо сотрудников. Из Пескаря стрелок примерно такой же, как из меня балерина, так что понятно, чьих это рук дело.
– Значит, не двое, а четверо, – вздохнул Анатолий. – Я не специально их убил. Случайно вышло.
– Что получилось – то получилось, – решительно отрезала девушка. – Сожалеть о содеянном будешь на скамье подсудимых, если на нее попадешь, конечно. А сейчас возьми себя в руки и постарайся просто выжить.
Парень кивнул. Чего уж тут, сделанного и правда не воротишь. Надо жить дальше.
– Пойдем, – сказала Сокол. – Теперь к Челюсти заглянем.
– К кому? – не понял Анатолий.
– К барыге местному, – пояснила девушка. – Не в милицейском же кителе тебе по бандитской крепости расхаживать. Не поймут и очень скоро обязательно предъявят.
– Что предъявят?
Девушка вздохнула.
– Да уж, с кем поведешься, от тех и наберешься. Вроде всего неделю с бандитами, а уже их «музыка» к языку прилипла. Неприятности у тебя будут из-за такой одежды. Так что пошли. И постарайся не задавать лишних вопросов, до ответов на которые сам дойти можешь. Ибо подбешивает.
– Похоронить бы надо, – кивнул Анатолий на мертвецов.
– Зона похоронит, – сказала Сокол. И, видя непонимающий взгляд парня, пояснила: – Ночью трупы вывезут на свалку вместе с остальным мусором и там сбросят.
– Это же люди, – поморщился Анатолий. – Как так можно?
– Хоронить бесполезно, – пожала плечами девушка. – Все равно ночью мутанты выкопают трупы и сожрут. Иногда сталкеры закапывают в землю что-то памятное, оставшееся от погибшего товарища, и над таким кенотафом ставят деревянный крест. Только в тех могилах нет никого. Зона сама хоронит своих мертвецов.
– Понятно, – проговорил Анатолий. После чего снял милицейский китель и накрыл им того, у кого его позаимствовал.
– Не обессудь, мужик, – прошептал он. – Так получилось. Не мы бы вас, так вы бы нас.
И вслед за Соколом выпрыгнул из автозака на землю.
– Совесть мучает? – спросила девушка. – Это хорошо, что мучает. Значит, она у тебя есть, в отличие от многих. Но лучше избавься от этого сомнительного хабара. Здесь, в Зоне, совестливые долго не живут.
Анатолий шел рядом с Соколом и про себя отметил, что ему приятно идти рядом с ней. У девушки был красивый голос, мягкие волосы и потрясающая уверенность в себе. Ее прямо-таки окружала аура силы, готовности драться со всем миром, если это потребуется. И Анатолий поневоле подзаряжался этой силой.
Сказки это, что любой здоровый, крепкий парень, попадая в незнакомую агрессивную среду, сразу адаптируется к ней, и сам черт ему не брат. Все боятся. Природой это заложено и называется инстинктом самосохранения. Просто некоторые умеют скрывать свой страх, глуша его яростью, накручивая себя до нужного состояния. Кто прошел армию или тюрьму, знает это не понаслышке. Конечно, можно бороться в одиночку, но всегда хорошо, если появляется тот, кто поможет в непростую минуту.
Сокол же, почувствовав брошенный искоса взгляд Анатолия, жестко произнесла:
– Только учти, Нокаут, или как там тебя еще. Не вздумай ко мне подкатывать. Это для тебя может закончиться очень плохо.
– Да у меня вообще-то девушка есть… – возмущенно начал было Анатолий… И осекся.
– Вот именно, – проговорила Сокол. – Нет у тебя больше никого, кроме себя самого. Ни девушки, ни семьи. И чем скорее ты это осознаешь, тем лучше для тебя.
– Уже осознал… наверное, – проговорил парень. – Слушай, хотел спросить. Как-то непривычно мне тебя Соколом звать. Может, можно по имени?
– Нельзя, – сверкнула глазами девушка. – Запомни – каждый, кто пересекает кордон, оставляет свое имя там, на Большой земле. Если к кому-то полезешь с таким вопросом, могут в челюсть двинуть или вообще пристрелить. Сочтут засланной крысой, которая собирает сведения о сталкерах. Мы здесь все вне закона, поэтому любой интерес к прошлому человека вызывает подозрение.
– Ясно, – кивнул Анатолий.
– Кстати, мы уже почти пришли, – сказала Сокол.
…Сбоку к бандитской крепости примыкала стальная будка, покрытая большими пятнами ржавчины. Анатолий сразу отметил, что сварена она из толстой броневой стали. Такую только из противотанковой пушки пробить получится, и то, наверно, не сразу.
У будки имелось окно со стальной створкой, которая сейчас была поднята кверху наподобие большого козырька. Само окно перегораживала решетка с толстыми стальными прутьями.
– Вот оно, логово Челюсти, – хмыкнула Сокол. – Сидит за своей решеткой, как паук в норе, ждет очередную жертву. Готовься, сейчас будет спектакль. И учись.
Когда парень с девушкой подошли к будке, внутри нее наметилось какое-то движение. Приглядевшись, Анатолий увидел внутри темного помещения крупного мужика в маске-балаклаве и кожаном плаще с капюшоном.
Мужик протер глаза, зевнул и уставился на посетителей.
– Мир твоей хате, Челюсть, – почтительно проговорила девушка.
– Чего приперлись? – проворчал барыга. – Есть хабар – будет базар, а нет хабара – валите, фраера.
– За фраеров и ответить можно, – ласково проговорила Сокол, поднимая автомат. – Защитит тебя от пули твоя решеточка?
– Сокол, ты, что ли? – воскликнул Челюсть. – Не обессудь, попутался малехо спросонья, не срисовал тебя с ходу. Чего притаранила, алюра моя золотая?
