* * *
Катар не обманул. На выходе Тайпан выдал мне кожаный плащ с капюшоном – неплохое приобретение с учетом частых дождей в Зоне, а также удобное для скрытого ношения оружия. В Зоне, где каждый ходит со стволом, это не особо важно. Тем не менее, когда противник не в курсе, что у тебя спрятано под длинной полой плаща, это может стать преимуществом в бою. Также я получил рюкзак с консервами и большую флягу с водой.
– Твой «калаш» отдам перед выходом в Зону, – сказал Тайпан. – А пока найди свободную шконку и дави ухо до рассвета.
Предосторожность была понятной. Зная мой характер, Катар решил перестраховаться и не давать мне оружия на ночь глядя. Чисто на всякий случай. А то мало ли – проснешься утром, а десяток бойцов группировка уже потеряла. Оно ему надо?
… Когда я шел в спальный отсек, то прям спиной чувствовал взгляды бандитов. Настороженные. Угрюмые. Но по большей части насмешливые. Ну да, конечно. Со стороны выглядело, что Катар прогнул легендарного Снайпера – чего, собственно, и добивался главарь бандитов. Сейчас авторитет мой среди этой криминальной публики упал ниже плинтуса, но мне было наплевать, что про меня думают мыслители с большой дороги. Мои друзья значили для меня слишком много, и для них я был готов поступиться гораздо большим, чем сомнительное счастье быть в авторитете среди бандитов.
Спальный отсек представлял собой нагромождение двухъярусных «шконок» – топчанов, грубо сваренных из стальных листов и прикрытых жидкими матрацами, возле которых стояли табуретки и тумбочки, отчего отсек живо напомнил мне мои армейские будни. На нижних ярусах сидели бандиты – кто-то азартно резался в карты, кто-то чинил снаряжение или чистил оружие, а кто-то уже завалился спать прямо в одежде и обуви. Это Зона, тут вообще для сна раздеваются редко. Иначе, пока будешь спросонья штаны натягивать, тебя уже сожрут или пристрелят.
Свободную нижнюю «шконку» я нашел довольно быстро. Без матраца, но мне было наплевать. Плащ подстелить – и нормально будет. Все лучше, чем на заплеванном стальном полу.
Я положил в изголовье рюкзак, намереваясь использовать его вместо подушки, когда мне на плечо легла чья-та тяжелая ручища:
– Слышь, чушок, ты по ходу попутался. Это мой шконарь, – проревел у меня над ухом чей-то медвежий рев, отдаленно похожий на человеческую речь.
Признаться, я ожидал чего-то подобного. У бандитов ко мне был крупный счет, не меньший, чем у «боргов» или «вольных». Много я их положил во время разных разборок, не зря ж они объявили награду за мою голову. И вот эта голова вместе с туловищем нахально заявилась к ним на базу и собирается завалиться спать на глазах всей честной компании.
Так вот, в подобных случаях есть один простой закон. Как сразу себя поставишь, такое и дальше будет к тебе отношение. Поэтому, если в любой незнакомой компании на тебя «наехали», реагировать надо незамедлительно и крайне жестко. И неважно, что это за компания – матерые уголовники или вполне себе мирные граждане на Большой земле. Реакция должна быть всегда одинаковой. Позволили себе действие – отвечай действием, причем более жестким. Вякнули что-то – резко осади хама, да так, чтоб он понял: если продолжит молоть языком, то мало ему не покажется. И если на Большой земле свою реакцию на подобное необходимо соотносить с Уголовным кодексом, чтоб потом самому не пострадать, то в Зоне на этот момент можно не оглядываться.
Ну, я и отреагировал, резко наклонившись вперед и при этом не глядя лягнув ногой назад.
Каблук берца врезался в мягкое. Сзади послышался утробный звук, словно кто-то подавился хлебной коркой. Значит, я попал туда, куда рассчитывал: когда тяжелый ботинок прилетает в пах, такое утробное «ык!» выдавливается из легких в подавляющем большинстве случаев.
Я резко развернулся на сто восемьдесят.
Ага, вот оно как, значит. Огромный амбал стоит в позе бегущего египтянина, держась за промежность и глядя на меня глазами красными, как у вампира, только что насосавшегося крови. Понятно. Сейчас боль немного отпустит, и эта гора мяса, накачанного стероидами, начнет меня убивать.
Да только не люблю я, когда меня убивают. Аллергия у меня на это. И, как известно, для борьбы с этим заболеванием самое оптимальное – устранить аллерген.
Дело в том, что у человека на голове и шее есть довольно много болевых точек. Достаточно резкого нажатия пальцем, чтобы противник, спасаясь от резкой боли, рефлекторно отшатнулся в сторону, противоположную вектору нажатия. Глаза, корень носа, лицевой нерв, область под нижней челюстью, горло… Выбирай – не хочу. Хотя у любого более-менее приличного рукопашника мозг в этом выборе участвует постольку-поскольку. Рефлексы сами выберут, как лучше действовать, и пальцы самостоятельно лягут куда надо…
В данном случае моя рука метнулась к лицу противника, и мой напряженный и полусогнутый средний палец словно гвоздь воткнулся точно под мочку волосатого уха. В область сосцевидного отростка – точку гарантированного нокаута, которая реагирует не только на удар кулаком, но и отзывается резкой болью на сильное нажатие.
Бандит, еще не пришедший в себя от удара в пах, словил новую порцию крайне острых ощущений. Дернулся, словно от удара током, и с размаху ткнулся башкой туда, куда я его и направил, – об выпирающий угол плохо сваренной стальной «шконки» второго яруса.
Бить кулаком в драке – это всегда вторично. Как ни набивай костяшки, все равно это твоя живая плоть, которая может травмироваться от удара. И которая по-любому мягче асфальта, кирпича и уж тем более койки, сваренной из стальных полос.
Бандит с неприятным хрустом треснулся башкой об железяку – и безвольной массой рухнул вниз, вдобавок приложившись лбом об стальной пол. Многие бы уже направлялись в Край Вечной войны после такой ответки, но этот бугай, думаю, выживет.
– Ты чо творишь, нах! – дернулся ко мне тот бандит, что стоял ближе всех, – похоже, друг «медведя». В руке бандита серой полоской мелькнула заточка…
Но ударить он не успел. Потому что я ударил раньше. Носком берца по коленной чашечке. И когда бандит, охнув, просел на подбитую ногу, я сделал шаг вперед и направил голову противника на ближайшую тумбочку.
Получилось эффектно, с треском, чего я и добивался. Голова бандита проломила старую фанеру, тумбочка развалилась, а сам владелец заточки рухнул рядом с товарищем.
Остальные бандиты, собравшиеся полюбоваться зрелищем избиения меня, попятились. Двое или трое потянулись за стволами, и это было нехорошо. Потому что я был один, бежать некуда, огнестрел у меня отсутствовал, а воевать в одну харю против кучи вооруженных врагов можно только в кино. В жизни через десять секунд безоружный герой будет валяться на полу, нашпигованный свинцом, словно булка изюмом.
Поэтому оставалось только одно.
Я выдернул из ножен «Бритву», улыбнулся и сказал:
– Что, братва? Мочить меня собрались? Так давайте. Только двоих-троих я точно с собой заберу в Край Вечной войны. Ну, кто тут самый рисковый?
