Индус был совсем плох, шел еле-еле. Но все-таки мы дошли. Замок с ворот я аккуратно срезал «Бритвой». После чего так же осторожно отжал стальную створку, чтоб она не скрипнула, и мы проскользнули в образовавшуюся щель.
Бронированные машины были на месте. Ну что ж, пока все идет нормально. Надеюсь, у нас еще осталось время до возвращения Катара с бандой, чтобы залезть в один из БТРов, завести его и…
Но я ошибся.
Из-за БРДМ-2РХБ медленно вышел Катар, размеренно хлопая в ладоши. Следом за ним из-за БТРов вышли человек пятнадцать бандитов – само собой, со стволами, направленными на нас.
– А ты неплох, Снайпер, – хмыкнул Катар. – Только не учел одного – форсированного движка у нашего грузовика, и безбашенного водилы, который летает по Зоне как реактивный самолет, потому что за версту аномалии чует.
Я посмотрел на Припаса, что стоял рядом с Катаром, отведя взгляд в сторону и направив свой «Ремингтон» стволом в землю. Что ж, я не винил своего старого знакомого, который не был мне ничем обязан. Он просто слишком хорошо сделал свою работу, что не совпало с моими планами. Бывает. Это я сплоховал. Не учел, что у водителя, который столь лихо гоняет по Зоне, может быть столь развитая чуйка на аномалии. Редчайшая способность среди людей, о которой Припас мне не говорил.
Впрочем, мы не настолько хорошо были с ним знакомы, чтобы откровенничать друг с другом. Интересно, а в моей жизни вообще был кто-то, с кем я когда-либо говорил по душам? Надо будет попытаться вспомнить потом – если, конечно, сейчас удастся в живых остаться. Ибо на этот счет у меня были серьезные сомнения.
– То есть ты, Снайпер, решил нарушить наш уговор и забить на задание? – продолжил Катар. – Нехорошо для столь известного сталкера, не по чести так поступать. Самый натуральный зашквар получается.
– Зашквар – это посылать людей на верную смерть в аномалии, как быков на бойню, – отозвался я. – Как и родного брата вместе с пожилым человеком гноить в вонючей камере.
– А вот это, сталкер, не твое дело, – скривился Катар. – И кто бы говорил насчет людей, обреченных на смерть. Оставить раненого умирать, не подарив ему последнюю пулю, – это вообще верх беспредела. Но Зона справедлива. И сейчас этот раненый спросит с тебя по полной.
Из-за БТРа медленно вышел… Бокорез? Я даже не сразу понял, что это он. Так-то с виду да, похож. Но вместо глаз у него были яркие синие шарики. И сквозь дыры от пуль в камуфляже синева просвечивала, там, в районе живота, куда я всадил очередь. И рана на ноге, откуда Нок вырезал кусок мяса, была залита синевой, словно крашеным жидким стеклом, в котором, словно в аквариуме, роились маленькие лазурные огоньки.
Объяснений не требовалось, и так все было ясно. У Бокореза не хватило духу приставить к подбородку ствол автомата и нажать на спуск. Но он слышал, что синяя аномалия дарит быструю и безболезненную смерть. И дополз до нее, и окунулся в эту живую синеву, ожидая легкого ухода в Край Вечной войны…
Но вместо этого получил излечение. Или проклятие, это уж как назвать то, что с ним произошло. Видимо, раненое и беспомощное существо эта аномалия воспринимает не как потенциальную опасность, которую необходимо уничтожить, а как хороший повод для создания симбионта. Зачем это ей нужно? Да кто ж знает, какие у этих аномалий резоны. Может, размножаются они так, эдаким замысловатым образом отправляя дальше частички себя, как пчелы переносят на своих лапках пыльцу цветов.
Но даже если это и так, аномалия не полностью захватила Бокореза, малую толику разума точно ему оставила.
И сейчас этот разум полностью заполняла ненависть!
Светящиеся изнутри синие шарики медленно повернулись в глазницах, остановились на мне… В следующее мгновение Бокорез взревел – страшно, по-звериному – и ринулся на меня.
Быстро.
Очень быстро.
Неожиданно быстро…
Люди так двигаться не умеют. Словно синяя молния сверкнула перед моими глазами, после чего страшный удар швырнул меня на бетонный пол. Мутировавшая тварь явно метила мне в горло, но, видать, измененное тело слушалось Бокореза не особенно хорошо. Двигалось в несколько раз быстрее обычного, а вот с координацией движений небольшая проблемка возникла.
Которая меня и спасла.
Бокорез метил в горло, а ударил ниже. В грудь. Туда, где в нее была намертво вбита пулей летучая мышь, вырезанная Букой из бронепластины.
Верхняя часть моего туловища взорвалась болью, от которой потемнело в глазах. Но я нашел в себе силы удержать сознание, явно вознамерившееся меня покинуть. Хорошая способность, которую я в себе очень уважаю, так как она не раз спасала мне жизнь. Как сейчас, например, когда я, не увидев, а скорее предугадав следующий удар Бокореза, всем телом рванулся в сторону, уходя в перекат.
Каблук бандитского берца врезался в бетон, туда, где долю секунды назад была моя голова. Если б этот удар достиг цели, мой череп лопнул бы, словно гнилой арбуз. А так у меня появилось полсекунды, чтобы рвануть вниз переводчик огня, направить на Бокореза ствол автомата… и почувствовать, как оружие вылетает из моих рук от страшного удара.
С реакцией у мутировавшего бандита было все в порядке, и на этот раз он не промахнулся – заехал с ноги туда, куда метил. Хорошо, что справа ударил по автомату, а не слева, а то б не избежать мне как минимум перелома пальцев. А тут, можно сказать, повезло.
До следующего удара, который я могу и не пережить…
Но вместо него сбоку от меня раздался грохот. Автоматная очередь, раздавшаяся рядом в закрытом помещении, – это как дать двумя маленькими молотками по барабанным перепонкам. Не критично, но очень мерзко. Рефлекторно замираешь на полмгновения, оценивая ситуацию и соображая, что делать. Вполне достаточное время, кстати, чтобы увидеть, как пули бьют в тело антропоморфной твари, вышибая из него синие брызги, совершенно не похожие на человеческую кровь.
Это Нок не растерялся, среагировал. И тем самым подарил мне еще полсекунды для того, чтобы выдернуть из ножен мою «Бритву». Орудие для пробивания порталов между мирами – и оружие последнего шанса, когда больше ничего не остается, как с ножом в руке броситься на тварь, которую пули могут притормозить ненадолго, но не убить…
Я не знаю, что сделала та синяя аномалия с телом Бокореза, но от человека в том теле осталось мало. Я бежал и словно в замедленном фильме видел, как с рук бандита кусками отваливается кожа, обнажая студенистую синюю плоть, внутри которой обеспокоенно метались огоньки, изменяя ее на глазах. Руки Бокореза стремительно удлинялись, становились тоньше, превращаясь в некое подобие гибких мечей, эдаких обоюдоострых хлыстов. Эти руки-щупальца взметнулись вверх. Мгновение – и страшный двойной удар рассечет меня на несколько кусков кровоточащего мяса…
Но мгновения у Бокореза не было. Потому что я прыгнул вперед, прямо под взлетевшие вверх синие хлысты, вытянув вперед руку с ножом как можно дальше.
Мы с Бокорезом ударили почти одновременно, но все-таки я – на четверть мгновения раньше. Туда, куда метил, – под левое ухо. И сразу, уже падая, резанул ножом вбок что было сил.
