И нашел то, что искал.
Пять гильз со смятым дульцем.
Останки моих друзей, которых я надеялся оживить.
Правда, гильзы были покрыты синеватым налетом, что легко стирался движением пальца. Кстати, этой лазурной пленкой отливали все металлические части «галоши». Интересно, чем же это все-таки Болотник шарахнул по бандитам? Никогда ничего подобного не видел и даже не слышал о таком оружии.
Впрочем, какая разница? Главное, что враги мертвы, мы живы, а я получил обратно свои гильзы. Надеюсь, супероружие болотного целителя не повлияло на останки моих друзей и они возродятся такими же, как были раньше. Если, конечно, мне удастся выполнить задание Захарова – а я уж постараюсь сделать для этого все возможное.
Я спрятал гильзы в нагрудный карман, после чего не без труда перебросил тело Катара в лодку. Странно, но мертвецы гораздо тяжелее раненых, а раненые тяжелее здоровых людей. Это знает любой, кому приходилось таскать на себе и тех, и других. Странный эффект. Может, чем ближе человек к смерти, тем сложнее живому и здоровому его нести? Не знаю. Мистика, конечно, но факт остается фактом.
Прежде чем перепрыгнуть в лодку, я достал «Бритву» и вырезал в дне «галоши» неслабую дыру. Тягучая, вонючая болотная вода немедленно начала прибывать через пробоину. Я бросил последний взгляд на застывших синеглазых мертвецов, и, не сказав ничего, одним движением перемахнул через борт. «Упокой вас Зона» говорят лишь достойным врагам. Остальные обойдутся и без прощальных слов.
«Галоша» погружалась быстро. Заболоченное озеро засасывало добычу, словно проголодавшееся живое существо.
Нок завел мотор и направил лодку к берегу. Когда мы причалили, я посмотрел назад – и ничего не увидел. Зона быстро и без остатка поглотила тех, кто посмел потревожить ее покой…
Голос Болотника вывел меня из секундной задумчивости. Целитель стоял на берегу, безучастно глядя на труп Катара.
– Хорошая работа. А теперь берите его и несите за мной.
И, повернувшись к нам спиной, направился к дому.
– Ишь, раскомандовался, – недовольно проворчал Нок.
– Ему – можно, – сказал я, беря труп Катара за плечи. – Пооботрешься немного в Зоне, поймешь почему.
– Мертвецов хорошо умеет сжигать? – скривился Нок, вместе со мной вытаскивая покойника из лодки.
– Не только, – отозвался я. – Благодаря ему многие не стали мертвецами. Например, одна девушка, которую я очень хорошо знал.
– Жаль, что он не спас еще одну, – надломленным голосом произнес парень. – И спас ли ту твою знакомую – это еще вопрос. Почему-то мне кажется, что его методы далеко не панацея, и вполне возможно, что исцелившиеся потом завидуют погибшим.
Понятное дело – в Ноке, словно лава в вулкане, клокотала боль утраты. Но в то же время в его словах что-то было. И я пока не понял, что именно. Когда тащишь покойника, как-то не до размышлений о сказанном – просто хочется сделать неприятную работу и побыстрее о ней забыть.
…В операционную мы Катара заносили уже вдвоем с Болотником – Нока целитель ожидаемо не пустил дальше приемного покоя.
За время нашего отсутствия Индус даже не пошевелился. Честно говоря, не похож он был на исцеленного. Черты его лица заострились, словно у покойника, чернота от кончиков ногтей поднялась выше, захватив их полностью и даже немного перейдя на фаланги пальцев…
– Это тело уже не восстановить, – перехватив мой взгляд, сказал Болотник. – Я надеялся собрать из той девочки и него хоть одного здорового человека, но потом понял, что это невозможно. Я не волшебник, безнадежные больные случаются и у меня. Но потом я понял, что есть выход.
Я внимательно посмотрел на целителя. Невероятная догадка промелькнула у меня в голове…
– И тогда… ты сделал так, что его брат прилетел сюда?
Болотник вздохнул.
– Знаешь, что самое страшное в моем Предназначении? Не боль, которую я ощущаю, когда лечу живые существа. Она ничто по сравнению с муками выбора, когда тебе, и только тебе, нужно решить, кому жить, а кому умереть. Это все сказки, что я лечу любого, кто ко мне обратится за помощью, – и мутанта, и хорошего человека, и последнюю сволочь. Все не так, Снайпер. Я умею не только лечить, но и влиять на события, происходящие в Зоне очень далеко от меня. Поэтому я выбираю. Каждый раз, когда кто-то вроде тебя отказывается взять на себя этот выбор. И сегодня я подумал, что жизни многих подонков не стоят того, чтобы умер один относительно неплохой человек, от которого в будущем может зависеть судьба Зоны. Его тело уже практически умерло, но мозг пока жив. Жаль, конечно, что ты изуродовал сердце этого бандита, но, надеюсь, это поправимо. Поэтому не будем терять времени. Дай мне твой нож.
Я неуверенно вытащил из ножен «Бритву».
– Но она не любит чужих…
Болотник требовательно протянул руку.
– Для меня в Зоне нет ничего чужого. Давай.
Несмотря на уверенность целителя, я серьезно опасался, что «Бритве» не понравится прикосновение руки другого человека и оно закончится так же, как когда-то с Халком.
Но я ошибся.
Болотник уверенно взял нож в руку. Клинок «Бритвы» всегда слегка отливал синевой, но тут он почти мгновенно загорелся яркой лазурью, словно превратился в осколок Монумента.
Этим сверкающим ножом Болотник деловито отрезал голову Катара, после чего проделал то же самое с Индусом.
Я ошарашенно смотрел на происходящее. Признаться, ожидал чего угодно, но не вот такого радикального обезглавливания двух тел, на срезах шей которых теперь мерцала синева, словно их намазали фосфоресцирующей краской.
А Болотник небрежным движением руки сбросил со стола голову Катара, которая со стуком упала на пол и закатилась в угол. Но Болотнику уже было не до нее. Он вернул мне нож, рукоять которого стала теплой, почти горячей от избытка энергии, после чего бережно взял голову Индуса, приставил ее к телу Катара и, положив руки на место соединения, закрыл глаза.
Я видел, как меж его пальцев мерцает лазурь, словно он ладонями прикрывал синюю лампочку, готовую вот-вот потухнуть. Временами мне казалось, что это произойдет в следующую секунду, ибо пару раз сияние почти совсем пропало. Но Болотник лишь сильнее стискивал зубы, так что я слышал их приглушенный скрип сквозь плотно сжатые, побелевшие губы – и почти потухшая синева разгоралась вновь.
А потом у Болотника начали трястись руки. Стачала мелко, едва заметно, а потом все сильнее. И в какой-то момент я понял – сейчас старик просто отрубится от напряжения…
Тогда я подошел и своими ладонями прижал перевитые венами руки Болотника к шее Индуса. Или Катара?… Неважно. Понятно было одно: целитель сейчас из последних сил борется за чужую жизнь, рискуя потерять свою. И все, что я мог сделать, это сказать:
– Держись, сталкер. Помни – это твое Предназначение. Исполни его до конца.
