Но мои старания оказались напрасными.
Болотник спал прямо на полу возле своей операционной. И я поразился, насколько счастливым было сейчас лицо этого человека. Он светло так, по-доброму улыбался чему-то, увиденному во сне. Никогда не видел на его лице такого выражения, вообще не подозревал, что этот суровый сталкер способен улыбаться.
Возможно, сейчас он находился в своем прошлом, о котором никому ничего не было известно в Зоне, – и, судя по улыбке, это было хорошее прошлое. А может мечту свою увидел. Мир, в котором люди не калечат мутантов и себе подобных, где не надо постоянно делать страшный выбор, кому жить, а кому умереть ради того, чтобы жил кто-то другой.
Я не стал будить Болотника. Просто тихонько вскрыл «Бритвой» горячую банку, поставил ее рядом с целителем и ушел, плотно прикрыв входную дверь в дом. Поесть – оно всегда успеется, а вот счастье в Зоне случается редко. Даже во сне.
Когда я вернулся, мои спутники уже спали у костра, предусмотрительно оставив место для меня. Что ж, спасибо им. Хотя я сейчас бы и без костра, просто завернулся в плащ и вырубился где угодно. Хоть на болотной кочке, свернувшись в клубок, словно замученная жизнью крысособака.
…Сон мне снился неприятный. Будто иду я по Зоне в составе группы совершенно незнакомых мне людей. Причем Зона какая-то странная – вроде и Чернобыльская, а вроде и не совсем. Что не так – непонятно, но чуйка прям стонет: черт-те куда занесло тебя, сталкер…
Я словно находился в живом экзоскелете. Чужие, не мои руки сжимали снайперскую винтовку, и смотрел я на мир чужими глазами. Странное и страшное ощущение. Воистину двойственное. И функционал управления этим экзотелом был такой же. Где-то пятьдесят на пятьдесят. Причем истинный хозяин тела был уверен на все сто процентов, что это он сейчас уверенно так становится на одно колено, чтобы начать стрелять по мишеням, которые он на самом деле не видит… И оптический прицел ему в этом не поможет.
А кто поможет?
И тут я понял, что внутри этого живого экзоскелета в виде бесплотного призрака нахожусь не я один. Что тут есть еще кто-то, кто видит гораздо лучше нас обоих, прямо сквозь толстые деревья и заросли кустарника и даже дальше.
Намного дальше…
Но этот «кто-то», как и истинный хозяин тела, ни черта не смыслил в снайперской работе. И сейчас нам предстояло сработать втроем.
От носителя тела требовалась уверенность в том, что он все делает правильно. А также – не мешать нам. Сможет ли? Да ктулху его знает…
От моего незримого соседа нужно было его феноменальное зрение.
А от меня…
От меня им обоим были необходимы мои навыки убивать тварей и сволочей разных. То есть выполнять мое Предназначение.
Но я не был уверен, что те, кого требовалось уничтожить, именно твари и сволочи. И тогда мой сосед по телу просто показал мне их.
И все встало на свои места.
Те, впереди, хотели убить и наше немыслимое триединое тело, и тех, кто был рядом с нами. Нас всех приговорили к хладнокровному расстрелу.
И это было неправильно.
Тот случай, когда все мои неприемлемые для Зоны высокоморальные предрассудки растворяются и исчезают, словно утренний туман, и остается только одно.
Мое Предназначение.
Которое в данном случае заключалось в том, чтобы три разрозненные сущности стали одним целым и сделали то, что просто нужно было сделать.
И это произошло.
Сейчас неторопливо и уверенно поднимал винтовку не новичок, ничего не смыслящий в снайперском деле, а профессионал высочайшего класса, умеющий стрелять по наитию, не видя цель, просто зная, что она там. И не просто стрелять, а попадать по принципу: один выстрел – одним меньше.
Приклад привычно толкнулся мне в плечо раз, другой, третий…
В мое плечо.
Не в чужое.
Теперь не в чужое…
И тут я проснулся с непередаваемо ярким ощущением, что все, увиденное мною во сне, происходило на самом деле. Словно из одной реальности в другую вывалился через портал под названием «пробуждение».
Которое, кстати, оказалось на редкость неприятным. Ибо не люблю я, когда меня так настойчиво толкают в плечо, словно реально винтовка в него отдачей лупит, – как ненавидит это любой, кого, не выспавшегося, будят ни свет ни заря.
– Снайпер, пора!
Я с трудом разлепил веки – и увидел прямо перед собой глаза Захарова. Ничего не скажешь, энергичный взгляд. С искрой решительного безумия. Нет, не с искрой. С мощным разрядом, словно там, за глазными яблоками ученого, поселились два маленьких «электрода». Надо же, как старика колбасит на подвиги с утра пораньше!
Кстати, еще и утро толком не наступило. Так, ржавая полоска света обозначилась над болотом. Ну ладно, в чем-то академик прав. Пораньше встанешь – попозже помрешь. Закон такой. Один из многих. Старый, как сама Зона.
Я поднялся на ноги, прикидывая, как мы будем выбираться из этого гиблого места…
И тут меня осенило!
Я засунул руку за пазуху и достал из объемистого внутреннего кармана бандитского плаща артефакт, смахивающий одновременно на подводную мину и на свернувшегося в клубок ежа-мутанта с затупленными колючками. На мину – характерными отростками, похожими на контактные датчики цели, а на ежа – тем, что сейчас артефакт напоминал учащенно дышащего рассерженного зверька, которому, как и мне, не дали спокойно выспаться.
Это был «проводник». Уникальный арт, который находили лишь дважды за всю историю Чернобыльской Зоны. Способный указывать безопасные пути в аномальных полях, восстанавливать в памяти давно забытые воспоминания, а также пробивать в пространстве «кротовые норы» – порталы для мгновенного перемещения из одного места в другое. У меня был такой, но он погиб, причем по моей вине. Именно погиб, как боевой товарищ, выполнивший ценой своей жизни непосильную задачу.
А потом лесник подарил мне свой «проводник», о котором я во вчерашней суматохе напрочь забыл. Он же, хитрец такой, и не напоминал о себе. Лежал спокойно, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Дрых, небось. Отсыпался. С лесником-то особо не отдохнешь, шебутной дед не по годам. А тут не трогает никто, тепло под мышкой, чего бы не прикорнуть?
– Поработать надо, дружище, – сказал я артефакту. – Выручай, Кэп.
Меж отростками «проводника» красиво посверкивали переливы цвета чистого неба – это значило, что артефакт успел нормально так подпитаться от меня энергией. И это нормально. Если арт помогает тебе, значит, это неспроста. Значит, есть у него интерес в этаком симбиозе. В этом мире ничто не дается даром – ни счастье, ни дружба, ни помощь. За все приходится платить.
И теперь настала очередь Кэпа помочь мне. Так я назвал артефакт в честь его предшественника, отдавшего жизнь за меня. Очень надеюсь, что второй уникальнейший артефакт не постигнет та же участь.
