Глава 2
Когда Костя сказал матери, что никуда не поедет, она разъярилась. Кричала, что сначала он уговаривал ее на учебу в Штатах, она согласилась, потратила немаленькие деньги, чтобы устроить его в один из лучших университетов, а теперь он передумал из-за какой-то непонятной девицы! И она не позволит гормонам рушить его будущее. Поэтому он поедет и будет учиться, а не маяться дурью. Костя вспылил, хлопнул дверью и ушел, но почти сразу же понял, что мать заблокировала средства на его карте. Он знал, что она слишком принципиальная и пойдет до конца — заберет все, что дала, если он ослушается ее. А потому скрепя сердце согласился. Но правду сказать Тане так и не смог — знал, что эта правда ранит ее. И трусливо улетел, соврав, что в гости.
Да, он обидел Таню, предал ее, но и ему было нелегко. Он дико скучал, ненавидел себя за слабость, но оправдывался перед самим собой тем, что без денег был бы не нужен Тане, а ведь она привыкла к хорошей жизни.
Сейчас он бы поступил иначе, но это сейчас, когда он стал совсем другим человеком. Уверенным в себе и взрослым. Знающим себе цену.
Костя понимал, что отношения на расстоянии — не вариант, и был рад, когда Таня предложила расстаться. Наверное, это было слишком эгоистично, но Костя считал, что такие отношения сковывают их обоих и приносят ничего хорошего. Справедливее будет, если каждый из них пойдет своей дорогой. Таня не должна жить мыслями о встречи с ним, ей — такой живой и чудесной — нужен был рядом человек, а не его иллюзия. Да и ему нужна была подружка, а сводных и красивых девчонок вокруг было много.
Лучше расстаться и отпустить друг друга, чем мучиться.
Костя силой заставил себя забыть о Тане. Перестать вспоминать счастливые дни, смотреть на ее фото, следить за ней в соцсетях. И начал новую жизнь, надеясь, что то же самое сделает и она. Он сознательно игнорировал ее — не хотел давать ей никаких иллюзий. С его точки зрения это было бы совсем подло.
Объявили о скорой посадке — теперь по-настоящему. И все сразу пошло не так, как было во сне. Вместо телетрапа — автобус, вместо быстрого получения багажа на ленте — необоснованно долгое ожидание, вместо Тани в зале прилета — никого. Ни мать, ни сестра, ни бывшие друзья — никто не собирался встречать Костю, и он с самого начала знал это. Мать занята на работе, сестра готовиться к скорой свадьбе, друзей не осталось. А Таня даже не знает о том, что он прилетает сегодня вечером.
Даже небо было другим — не ярко-голубым и слепящим, а хмурым и неприветливым. К тому же на улице стоял ужасный холод. Отвыкший от родных зим Костя тотчас замерз. Он не хотел возвращаться, и его раздражало все, что он видел. Все эти серые зимние пейзажи, все эти унылые лица, вся эта необъяснимая тоска, окутавшая улицы, — все это заставляло его хотеть вернуться обратно, хоть Костя и понимал, что это иррационально.
Уже в такси, вертя на указательном пальце массивное кольцо, Костя вдруг вспомнил их первый поцелуй с Таней, и желание увидеться с ней стало невыносимым. Почти болезненным.
Он знал, что увидит ее. Обязательно. В этот раз, третий, — точно.
В первый раз он ждал ее в каком-то баре, когда приехал домой на Рождество. Попросил сестру, чтобы она позвала Таню — сам не смог, и ждал. Много часов ждал. До самого закрытия. Говорил сам себе, что если она все-таки придет, он останется и не уедет, но она так и не пришла, а он больше не возвращался в страну.
Может быть, говорил так, потому что знал — она не придет?
Во второй раз Костя мог увидеть ее в США, когда от общих знакомых узнал, что Таня учится по обмену где-то в Аризоне. Он разыскал университет, в который она ходила, через новых друзей нашел парня, который знал ее, купил билеты и махнул через всю страну на Западное побережье. И не поехал к ней. Вдруг решил, что не должен этого делать, что из этого ничего хорошего не выйдет. Зачем бередить старые раны? Пусть они проведут вместе пару недель, может быть, даже месяцев, если он бросит учебу, но затем снова расстанутся. Она улетит домой, а он останется в США. Какой смысл в том, чтобы снова переживать расставание? Ей ведь наверняка будет тяжело. Она снова будет плакать, снова расстроится — он не должен допускать этого. К черту все, нельзя ее вспоминать. И Костя снова о ней забыл. И вспомнил тогда, когда мать велела ему возвращаться после окончания магистратуры. Формально Костя летел на свадьбу сестренки, но он знал, что его свободная жизнь на побережье закончена — нужно начать работать на мать. И был готов к этому. Только был не готов к этой чертовой ностальгии.
Глупый сон, и надо же было ему присниться.
Костя приехал домой, где, казалось, совсем ничего не изменилось. От прежних картин в гостиной до недовольных взглядов отчима. Он будто вернулся в прошлое, но сам себе твердо сказал, что прежним не будет. Никогда. Он — другой. И все теперь станет иначе.
Бросив чемоданы и не снимая джинсы с толстовкой, Костя рухнул в кровать и заснул, а проснулся уже тогда, когда за окном стоял поздний вечер. В квартире никого не было, и он, наскоро приняв душ и сварив себе кофе — разумеется, безвкусного, взял телефон, чтобы написать сообщение. Он сидел на подоконнике своей строй комнаты, смотрел на падающий снег и какое-то время думал, что написать.
Никаких текстовых полотен, никаких объяснений, никаких извинений. Все просто и лаконично. Искренне. Достаточно, чтобы начать все сначала.
«Привет, Танюша, я вернулся. Ты скучала?».
Она ответила, но не быстро. Зато сразу узнала — по фото на аватарке. На этом фото он был на пляже и улыбался. А на ее аватарке был смешной медвежонок с ножом.
«Привет, Костя. А должна была?»
«Извини, если задел. Просто я очень скучал».
«Сочувствую. Не мог бы ты перестать мне писать?»
Прочитав это сообщение, Костя вдруг улыбнулся — Таня всегда была остра на язычок, и ему это в ней безумно нравилось. Он не успел ответить, как следом прилетело еще одно сообщение, явно глумливое:
«Извини, если задела. Знаешь, я просто я не люблю идиотов».
«Все в порядке. Я хочу встретиться. Можно?»
«Можно ходить к черту по распорядку. Каждый день, до завтрака и после обеда. При желании еще и вместо ужина», — написала Таня.
«Ты все такая же», — заметил он, чувствуя, как разгорается знакомый огонь азарта.
«Нет, Костя, я не такая же. И ты не такой же. Узнав эту необыкновенную информацию, мы можем с легкой душой распрощаться».
Следом полетел стикер с надписью: «До свидания».
Костя потер подбородок.
«Не можем. Тань, давай встретимся. Я хотя бы прощение попрошу по-человечески»
«Животные не умеют просить прощения по-человечески, — написала Таня, — строение речевого аппарата, знаешь ли, не позволяет».
«Я тебя очень прошу о встречи. У меня есть для тебя кое-что важное», — ответил Костя, по привычке распахивая окно, но вместо свежего океанического воздуха в комнату хлынул мороз. Окно пришлось тотчас закрыть.
