Он поджал губы и покачал головой, затем кивнул. Наверное, такая манера здороваться.
– Ищешь Элоди?
Будущая мамочка по пятницам ходила на заседания комитета, который занимался подготовкой встречи для бригады Филипа. Она торопилась наладить отношения с другими женами, пока не родился ребенок. И я ее понимала. Ей любая помощь пригодится.
– Я передам, что ты заезжал.
– Нет, я вообще-то… – Каэл помялся. – Я пришел на массаж, а тебя нет. – Он посмотрел в сторону салона.
– Вот как.
Ну и сюрприз!
Я подвинулась, освобождая место на крыльце. Немножко. Перед тем как изображать Золушкину сестрицу, я сдувала пух с одуванчиков, и Каэл, прежде чем сесть, собрал с крыльца пустые головки, а потом аккуратно ссыпал их мне в ладонь.
– Я мог бы желание загадать.
– Тут еще полно. – Я кивнула на заросли бурьяна. Мне не нужны были все эти одуванчики, дикие маргаритки, они сами повылезали вокруг моего крыльца.
В гражданской одежде Каэл выглядел совсем иначе.
– Я смотрю, ты все-таки сходил в магазин?
Его вполне устраивало посидеть в тишине, но мне хотелось разговаривать. И потом, было интересно, куда он вдруг исчез.
Каэл одернул футболку.
– Да, извини, что не пришел. Сумасшедшие выдались деньки.
Я не удержалась:
– Сумасшедшие? Почему?
Он вздохнул, поднял с крыльца стебелек.
– Долгая история.
Я откинулась назад, оперлась на ладони.
– Да уж.
– Когда ты теперь пойдешь на работу? – спросил он через секунду.
Прямо над нами пролетал самолет.
– Завтра. Только на пару часов. Заменить коллегу.
– А «окна» у тебя не будет?
Темные глаза внимательно смотрели из-под густых ресниц.
– Возможно.
– Возможно?
Каэл поднял брови, и я рассмеялась. Сегодня он был спокойный; его штатская версия нравилась мне больше.
– Сегодня иду на вечеринку, – объявила я, – в папином доме.
Каэл изобразил удивление.
– Именно. Мой брат – придурок и затеял вечеринку, пока отец с Эстеллой едят в Атланте лангустов и упиваются дорогими винами. – Я закатила глаза.
Маму отец никогда никуда не возил. Они вообще не отдыхали вдвоем, без нас с Остином. Одна из многих причин, почему у них не сложилось. Ну, и еще потому что они были самые несовместимые на свете люди.
– По-моему, твоему отцу не понравится, что у него в доме вечеринка, – заметил Каэл. – Особенно когда он сам в отъезде.
Еще бы!
– Не понравится. Вот мне и надо пойти присмотреть.
Каэл издал странный звук – то ли фырканье, то ли смех. Он явно развеселился. А я радовалась, что начинаю его понимать.
– А ты не слишком молода – присматривать?
– Ха-ха.
Я высунула язык… но как только поняла, что делаю, захлопнула рот. Я с ним заигрываю! Я сама себя не узнавала: дразнить парня языком!
– А вам-то сколько лет, мистер любитель возрастной дискриминации?
– Возрастная дискриминация – совсем другое, – улыбнулся Каэл.
Я усмехнулась, удивленная и заинтересованная.
– Ладно, мистер Всезнайка, сколько тебе лет?
Он опять улыбнулся. Ласково.
– Двадцать.
Я прямо подскочила.
– Да ладно? Выходит, я тебя старше?
– А тебе сколько?
– В следующем месяце исполнится двадцать один.
Он покусывал нижнюю губу. Эту его привычку я уже отметила.
– А мне завтра будет двадцать один. Я выиграл.
У меня отрылся рот.
– Ну, уж нет. Покажи удостоверение.
– Ты серьезно?
– Ага. Докажи.
Он вытащил из заднего кармана бумажник и протянул мне. Первое, что я увидела, – фото двух женщин. Очень похожих, хотя одна была лет на двадцать старше другой. Я виновато взглянула на Каэла. Этой старой карточкой он явно дорожил, иначе не носил бы ее в бумажнике. В соседнем кармашке лежало военное удостоверение. Я нашла дату рождения. Точно: завтра.
– Ты старше меня почти на месяц.
– Я же говорил.
– Ну и не хвастай.
И я, как тогда в магазине, слегка его толкнула. На этот раз Каэл не отстранился, не застыл. Сегодня все было иначе: он сидел в потертых джинсах на моем залитом солнцем крыльце, такой спокойный, и он… он тоже толкнул меня плечом!
Глава 31
– Здесь так хорошо!
Вокруг никого не было, лишь изредка мимо проезжала машина.
– Когда я въехала, почти каждый день здесь отдыхала. Не могла нарадоваться. Мое крыльцо, мой дом. – Я немного помолчала. – Приятное чувство, правда? Твой дом…
Разговаривать с ним было все равно что записывать мысли в дневнике.
– Мне всегда нравилось так сидеть. Не только здесь. Видел у папы на крыльце качели? Мы их повсюду возили с собой. Из гарнизона в гарнизон… Как и папино кресло.
Каэл слушал внимательно, и я продолжала:
– Когда мы приехали в Техас, крыльцо у нас было маленькое, и мы убрали качели в гараж. Твердое такое дерево – местами поцарапанное и потертое, но все равно не то что теперешняя садовая мебель из полиэтилена.
– Полипропилена, – поправил Каэл.
– Точно.
Я вспомнила маму, как она любила сидеть по ночам на крыльце и смотреть в небо.
– А мама практически жила на крыльце, круглый год. Как-то она мне сказала, что, наверное, Бог состоит из звезд, и когда гаснет звезда, умирает и частичка Бога.
Каэл не сводил с меня глаз, и я чувствовала, что краска заливает мне лицо. Говорила я так, словно… словно думала вслух. Сама того не замечая. Похожие слащавые сценки я видела в кино и читала о них в книгах. В жизни такое казалось немыслимым. Затасканные штампы. И пожалуйста – я сижу и откровенничаю с чужим человеком.
– То есть все, конечно, не так примитивно. Но у многих древних народов религия основывалась на движении звезд и планет. Мама мне часто рассказывала. В этом что-то есть, правда? Они ведь всегда были.
– Всегда? – подал голос Каэл.
Он говорил мало, и каждое слово казалось значительным. Наверное, поэтому, когда он о чем-то спрашивал, я тщательно обдумывала ответ.
– Я, конечно, не знаю… а ты?
Он покачал головой.
– Религий очень много, и людей много, вот они и не могут прийти к одному мнению. Нужно подождать, накопить знаний. Согласен?
