– Неплохо. Учитывая обстоятельства.
– Ясно, – вздыхаю я, стараясь не думать о завтрашнем дне. Мне всегда удавалось притвориться, что земля не горит у меня под ногами. Ну ладно, в последние месяцы было проще, но вообще это моя вторая натура – пришлось научиться после развода родителей, еще до окончания школы. Порой мне кажется, что моя семья потихоньку исчезает. Нас все меньше и меньше.
Голос Каэла звучит ниже, чем обычно. Таким я слышала его в те душные ночи, когда мы засыпали с открытым окном, а утром вся комната была в росе, и кожа у нас становилась липкой. Мне очень нравилось проводить кончиками пальцев по его гладкому подбородку, по теплым, иногда наливавшимся жаром губам. На юге Джорджии воздух такой влажный, что, кажется, можно его пить, и у Каэла часто подскакивала температура.
Он кашляет, и я возвращаюсь в настоящее. Его мысли я читаю так же ясно, как неоновую надпись «Чашечку кофе?» на стене.
Ужасно, что мое прошлое не отделить от Каэла. Это все осложняет.
– Кари, – мягко говорит он и касается моей руки. Я ее отдергиваю, словно обожглась. Теперь странно вспоминать о той жизни: я не знала, где кончается он и начинаюсь я. Мы были одно. Совсем… совсем не так, как теперь. Раньше я радовалась, когда он просто произносил мое имя, – и делала то, что он хотел. Да, я давала этому человеку все, чего он желал.
Я думала, что уже почти исцелилась от воспоминаний на тему «я и он», исцелилась хотя бы настолько, чтобы не вспоминать его голос, когда я будила его рано утром для разминок, или как он вскрикивал по ночам. Голова идет кругом: если не заблокировать воспоминания, они просто разнесут меня на куски – прямо здесь, в этой кафешке, перед ним.
Заставляю себя кивнуть и принимаюсь за латте – нужно протянуть время, пока найду слова.
– Ну, да, в норме, ведь похороны – моя стихия.
Смотреть ему в лицо я не решаюсь.
– Ты все равно ничего не могла сделать… – Он умолкает, а я пялюсь в свой кофе. Провожу пальцем по трещине на чашке. – Карина. Посмотри на меня.
Качаю головой: не хочу я прыгать за ним в этот омут.
– Все нормально.
Умолкаю – и вижу его лицо.
– Честно, я в порядке.
– Ты всегда в порядке. – Каэл проводит ладонью по бороде, вздыхает, откидывается на спинку стула.
Он прав. Я всегда буду в порядке. А нет, так запросто притворюсь. Я умею. А что мне еще остается?
Глава 3
Карина, 2017
С работой мне страшно повезло. Массажный салон открывался только в десять, и утром я почти всегда могла спокойно выспаться. Еще один плюс – ходила я туда пешком: салон был в конце моей улицы. И сама улица мне нравилась – магазин матрасов, кафе-мороженое, маникюрный салон, старомодная кондитерская. Я накопила денег и в двадцать лет обзавелась жильем. Не папиным. Моим собственным.
Дорога занимала минут пять, главная забота – не попасть под машину. На узкой улочке могли разминуться один пешеход и один автомобиль. С небольшой машинкой проблем бы не было, но местные жители, как нарочно, предпочитали здоровенные, чуть ли не грузовики, вот и приходилось то и дело жаться к деревьям, чтобы их пропустить.
Иногда по дороге я сочиняла разные забавные сюжетики, просто чтобы развлечься. В тот день получилась история про бородача Брэдли, владельца магазина матрасов. Этот типичный славный парень одевался стереотипно: рубашка в клетку и штаны хаки. У него был белый, кажется, «Aорд», а работал он еще больше меня. Когда я утром шла мимо, Брэдли уже вовсю трудился. Жил он, похоже, один. Нельзя сказать, что несимпатичный, однако я его никогда ни с кем не видела. Имей он жену или детей, то за полгода, которые я здесь прожила, хоть раз бы их встретила, утром или вечером.
Хотя вовсю светило солнце, не чирикала ни одна птичка. Не гремели мусоровозы, не гудели автомобили. Царила зловещая тишина. Наверное, поэтому Брэдли выглядел мрачнее, чем обычно. Я увидела его как-то по-новому: интересно, почему он зачесывает свои белесые волосы на прямой пробор, почему думает, что нужно выставлять напоказ светлую полоску кожи на голове? И вообще, куда, например, он отправился со скатанным ковром в кузове фургончика? Может, я и насмотрелась детективных сериалов, но все же знают, что это проверенный способ избавиться от трупа: закатать в старый ковер и выбросить где-нибудь за городом.
Пока мое воображение мастерило из Брэдли серийного убийцу, он дружески мне махал и улыбался. Причем искренне. Или просто научился ловко делать вид, а на самом деле…
Я чуть не обмочилась, когда он меня окликнул.
– Привет, Карина! Воды нет во всем квартале.
Он сжал губы в тонкую полоску и еще руками потряс, чтобы показать, до чего возмущен.
Я остановилась, прикрыла ладонью глаза от яркого солнца. Оно жарило вовсю, даже воздух казался колючим. Обычное для Джорджии пекло. За год можно бы и привыкнуть, но не тут-то было. Я тосковала по прохладным ночам Северной Калифорнии.
– Хотел вызвать кого-нибудь из водопроводной компании – без толку. – Он пожал плечами и, словно в подтверждение, помахал телефоном.
– Неужели? Какое невезение! – Я пыталась говорить ему в тон, хотя, если честно, надеялась, что Мали закроет салон. Ночью я почти не спала, а теперь, возможно, подремлю часок – а то и полдня.
– Позвоню еще, – продолжал Брэдли, заткнув большие пальцы за ковбойский ремень. Он уже начал потеть, а когда потащил из кузова ковер, мне даже стало его жалко.
– Спасибо, – кивнула я. – Пойду обрадую Мали.
Глава 4
Дверь была заперта, свет не горел даже в коридорчике, где мы обычно его не выключаем, и внутри держалась прохлада. Я включила нагреватели для масел и полотенец, зажгла ароматические свечи.
Первого клиента я ждала лишь в половине одиннадцатого, а Элоди – в половине двенадцатого. Это означает, что, когда я выходила, она еще дрыхла, в десять минут двенадцатого выскочит из дому, а потом будет извиняться – с милой улыбкой и приятным французским акцентом. Так у нее начинался день.
Элоди одна из немногих, ради кого я готова на все. Особенно теперь, когда она ждала ребенка. О своей беременности Элоди узнала через два дня после того, как ее муж ступил на пыльную землю Афганистана. У нас такое происходит сплошь и рядом. Так было у моих родителей, у Элоди… здесь всякий допускает такую возможность. И не просто возможность, скорее, неизбежность – если ты замужем за военным.
Я отогнала ненужные мысли. Хорошо бы включить музыку. Тишина меня раздражала. Недавно я убедила Мали, что во время работы лучше включать более подходящую музыку. Я уже не могла часами слушать все эти «релаксационные» мелодии. Ничто мне так не мешало, как усыпляющее журчание водопада или шелест волн. Да еще и дремоту нагоняло.
Песня на айпаде развеяла мою сонную задумчивость, и я включила компьютер на стойке в приемной. Минуты через две вошла Мали, с трудом удерживая в крошечных ручках два огромных пакета.
