– Ой, черт! Извини. Не знала, что здесь занято.
Отведя взгляд, я попятилась из ванной.
В коридоре я затормозила, не зная, подождать, пока она выйдет, или сразу уйти. Не успела я решить, чего в таких случаях требует этикет, как дверь открылась и вышла Кэти.
– Умеешь ты эффектно войти. – В руке она держала зубную щетку, аккуратно расчесанные волосы накрывали плечи и спину.
– Привет. – Мне было чертовски неловко. – Ты уж извини.
– Это становится традицией. Я тебя все время удивляю, ты все время извиняешься. – Она рассмеялась.
Ситуация и вправду была забавная.
– Да все нормально, – сказала Кэти. – Правда. Вчера меня просто врасплох застали. В смысле – твои слова.
– Да, насчет вчерашнего…
– Все в порядке, правда. Насчет того, что я еще в школу хожу, звучало, конечно, не очень, а по поводу твоего брата – ничего нового ты мне не сказала.
– То есть?
– Карина, я много чего о нем знаю. И, как и ты, не верю всему, что слышу. – Кэти проницательно посмотрела на меня своими голубыми глазищами. Теперь она уж точно не походила на школьницу.
То ли из-за похмелья, то ли по растерянности, но соображала я плохо.
– В смысле?
– Давай в другой раз объясню, ладно? А то я не выспалась. – Кэти демонстративно потянулась, и широкая футболка задралась; будущей медсестре явно стоило сделать депиляцию зоны бикини. – Хочу опять завалиться. И потом – холодно здесь.
С этими словами она развернулась и пошла в комнату моего братца.
Глава 49
Элоди дома не оказалось. Я не помнила, рабочий у нее день или нет, и внимания не обратила, стоит ли у дома ее машина. Даже после душа я была не совсем еще живая. Вот Брайан – тот всегда имел особую аптечку на случай похмелья: тайленол – от головной боли, бенадрил – от отечности, регидрон – от обезвоживания, алка-зельцер – от изжоги. Ни дать ни взять прилежный бойскаут – всегда готов. А я бы сейчас все отдала за пару таблеток тайленола. К черту парней, главное – лекарства!
Я обшарила весь дом – впустую. Порылась в ящике с пакетиками соли, соуса и прочей ерунды – вдруг там завалялись таблетки. Я бы и просроченные выпила. Ни одной. Зато нашлась печенюшка с цитатой-предсказанием, и я тут же разодрала упаковку.
Чтобы освободиться, нужна не сила,
Нужно – понимание
[11].
Нет, ребятки, нужен аспирин.
Я сделала себе кофе и села за стол, тупо глядя в пространство. У меня по жизни сплошные стрессы – от мамы, от папы, от Остина, от Каэла. Все это буквально придавливало к земле; хотелось биться головой об стенку, кричать и вопить. Но нужно было идти и работать, ведь я, как мне любили напоминать окружающие, – человек ответственный.
Просто делай, что нужно, сказала я себе. Ножки переставляй – так и день пройдет.
Стараясь вселить в себя уверенность, я вышла из дому и дошла до салона. Дверь уже была не заперта, на окне висела табличка «Открыто».
Мали сидела в приемной, оформляла мужчину и даму средних лет на семейный сеанс. Хорошо, что я вошла, когда их уже повели в кабинет, – значит, не мне они достанутся. Женщина казалась довольной, а мужчина – раздраженным. Скорее всего, сюда его притащила жена – может, пыталась отношения наладить. Такое всегда сразу видно. Потому-то я меньше всего люблю семейные сеансы. Лучше растирать чьи-нибудь заскорузлые пятки.
– Доброе утро, деточка, – сказала Мали. – Или не очень доброе? – уточнила она, пристально глядя мне в глаза. Она меня всегда насквозь видела.
– Похмелье. – Хотя бы часть моей проблемы следовало признать.
Мали посмотрела на мои мокрые волосы, опухшую физиономию и мутные глаза.
– Да-а-а.
Если ко всему прочему еще и Мали начнет действовать мне на нервы, день будет тяжелый.
– Элоди здесь? – спросила я. С порога мне не было видно расписание.
– Причем даже не опоздала. – Мали покивала, как будто с намеком в мой адрес.
В чем дело – я не поняла. У меня первый клиент был записан на час.
– Она не опоздала, и?..
– А твой клиент уже на подходе. – Мали смотрела на дверь.
– У меня первый клиент будет только…
– Ничего подобного. Смотри. – Она ткнула пальцем в расписание. В строке «10:00» было нацарапано чье-то имя.
– Кто-то перенес? Я не разберу, кто там.
Звякнул колокольчик, и Мали с ласковой улыбкой повернулась к вошедшему.
– Микаэл, на десять часов, массаж глубоких тканей, верно?
Я повернулась… и едва не задохнулась, увидев Каэла.
Он, собственной персоной, в серой футболке и черных обтягивающих трениках с надписью «Nike» по бедру. Вид у него был то ли усталый, то ли похмельный. Как у меня.
– Каэл, – сказала я, словно для того, чтобы убедить себя: это и вправду он.
– Привет.
Пришел поговорить? Или на массаж? Или и то и другое?
Нет, с меня хватит.
Он терпеливо ждал, пока я не спеша проверяла – действительно ли его имя есть в расписании. Потом я пристально посмотрела на Мали, и она неохотно вышла, послав мне лукавую улыбку.
Я перевела взгляд на Каэла, и последние двадцать четыре часа как будто отмотались назад.
Мне он не нравится, сказала я себе. И что я подсела – чушь. У меня давно никого не было – вот я на него и запала. Просто мне одиноко. Всем одиноко. Это естественно.
– Сюда, пожалуйста, – официально-вежливо произнесла я. Не только Каэл умеет быть равнодушным.
Я отдернула занавеску в свою кабинку, и тут откуда ни возьмись выскочила Элоди, маленький французский чертенок.
– Привет! – весело воскликнула она. От неожиданности я отскочила от Каэла. – Я ушла, пока ты еще… – Она увидела моего посетителя и оборвала себя. – Каэл, привет!
Элоди расцеловала его в обе щеки, а я отодвинулась, чтобы не мешать. Вжалась в стену, образно выражаясь.
– Как ты?
Они чуть-чуть поболтали – обычный добродушный разговор. Но когда он положил руку ей на локоть – совершенно естественный дружеский жест, – на меня накатила злость. Видно, я совсем потеряла голову.
– У меня все время жор какой-то, никак не наемся! – Она рассмеялась, и Каэл улыбнулся, а я была счастлива, что не засмеялся.
Да уж. Прощай, рассудок.
Элоди посмотрела на меня, гадая, в чем дело.
