– Клара, – поторапливает она снова.
– Удачи тебе, – многозначительно приподнимает брови Миллер. Я натянуто ему улыбаюсь и открываю дверь. Конечно, я была права: вылезти не получается.
– Ты встала слишком близко, мама. – Она медленно вдыхает и затем отъезжает назад.
Уходя, я даже не оглядываюсь на парня. Я просто плетусь к машине матери и забираюсь внутрь. Мама молча выруливает с парковки кинотеатра.
– Кто это был? – спрашивает она.
– Миллер Адамс. – Я кожей чувствую ее неодобрение.
Спустя пару секунд она поворачивает ко мне голову и произносит:
– О боже, ты что, под кайфом?
– Что?
– Вы этим занимались на парковке?
– Нет, мы просто разговаривали, – нужно признать, что прозвучало неубедительно.
Мама издает недоверчивое фырканье и констатирует:
– Пахнешь травкой.
– Серьезно? – Я принюхиваюсь к платью и тут же понимаю, как сглупила. Ведь никто не будет нюхать свою одежду, если знает, что не курил.
Бросив взгляд на мать, я убеждаюсь в своей правоте: ее челюсть крепко сжата.
Интересно, где я прокололась? Я опускаю защитный козырек и вижу свои налитые кровью глаза. Ого, как быстро подействовало! Возвращаю козырек на место.
– Не могу поверить, что ты пропустила похороны отца для того, чтобы накуриться.
– Я просидела почти всю церемонию.
– Это же похороны твоего отца, Клара.
Я физически чувствую, как она зла. Поэтому только вздыхаю и смотрю в окно.
– Просто скажи, надолго ли я наказана.
Мама раздраженно выдыхает.
– Дам знать, когда поговорю с твоим па…
Она резко замолкает, когда понимает, что собиралась сказать.
Глава седьмая
Морган
Два года, шесть месяцев и тринадцать дней – именно столько мы с Кларой сможем прожить на деньги от страховки Криса, если продолжим тратить их как прежде. Сумма пособия и близко не сравнится с зарплатой мужа. Значит, нужно пересматривать расходы и составлять финансовый план. Возможно, придется сократить количество денег, выделенных на колледж. А еще нужно найти работу. Начать строить карьеру.
Однако… Пока не хватает сил даже на то, чтобы встать с дивана. Надеюсь, чем больше времени пройдет с момента автокатастрофы, тем лучше я буду справляться с болью. А когда боль уйдет, уменьшится и нежелание приниматься за дела.
Мой способ как можно быстрее добраться из пункта А (горе) в пункт Б (чуть менее сильное горе) – больше спать. Думаю, Клара тоже пришла к подобному выводу, потому что большую часть выходных мы обе проводим в кроватях.
С церемонии мы практически не общаемся. Когда я узнала, что она курила травку, то отняла ее телефон. Но мне и самой не слишком хочется ее отчитывать, поэтому я не давлю на дочь.
Я не хочу быть навязчивой, но стараюсь чаще обнимать Клару. Сама не знаю, кому из нас больше нужно утешение. Я волнуюсь, как она переживет смерть отца. Во вторник будет неделя с момента аварии, а я до сих пор понятия не имею, собирается Клара завтра идти в школу или ей требуется еще немного времени. Я не против, если это действительно ей необходимо, но мы не обсуждали эту тему.
Я заглядываю в ее комнату, чтобы проверить, все ли в порядке. Не слишком хорошо понимаю, как говорить о таком с ребенком. Раньше нам никогда не приходилось разбираться с настолько ужасными проблемами. Без Криса я ощущаю себя потерянной. И без Дженни. Именно к ним я бежала в первую очередь за советом, когда воспитывала Клару.
Моя мать умерла несколько лет назад, но она в любом случае была бы последней, к кому бы я обратилась за помощью. У меня есть подруги, но они не теряли близких. Такое чувство, что для всех знакомых это неизведанная территория. Я планирую записать дочь на прием к психотерапевту, но через пару месяцев. Хочу позволить ей самой разобраться с самыми болезненными ощущениями.
Дома еще никогда не было так тихо. Даже звук телевизора не заполняет фон, потому что чертово кабельное по-прежнему сломано. Крис занимался счетами, поэтому я даже не знаю, кто наш провайдер. Разберусь потом.
Я спускаюсь в гостиную. В ней темно, и я пытаюсь выкинуть из головы все мысли и помедитировать, но попытки хоть на минуту забыть о Крисе и Дженни не слишком успешны. Все в доме напоминает о них.
Они оба были главными людьми в моей жизни. Каждое важное событие происходило в их присутствии. Моя беременность. Рождение Клары. Наша свадьба, юбилеи, выпускные, семейные праздники, дни рождения, пикники, походы в кино, поездки на рыбалку и в горы, появление Элайджи.
Они были для меня всем. А я – для них. Поэтому я гоню от себя размышления о причинах, по которым они оказались тогда вдвоем. Они просто не могли меня так предать. Предать Клару. Я бы знала.
Ни капли в этом не сомневаюсь.
Мои мысли прерывает звонок в дверь.
Пока я тороплюсь впустить гостя, взгляд падает на машину возле крыльца. Джонас. Совершенно не рада его сейчас видеть, так как вообще не в настроении принимать гостей, но и обычного раздражения я не ощущаю. Сочувствие пересиливает неприязнь. Само собой, я опустошена потерей Криса и Дженни, но мне хватает здравого смысла понимать, что на жениха сестры ситуация влияет еще сильнее. Ему придется в одиночку воспитывать ребенка.
По крайней мере, пока я растила Клару, у меня была поддержка Криса и Дженни.
У Джонаса же есть только мать.
Ну и я. Хотя толку от меня сейчас не так много.
Я открываю дверь и в изумлении замираю. Мужчина передо мной не брился несколько дней и, похоже, даже не принимал душ. И едва ли нормально спал. Я уж точно не смогла хорошо отдохнуть, а ведь мне не приходилось заботиться о младенце.
– Привет, – произносит он безо всяких эмоций.
– А где Элайджа? – спрашиваю я, впуская Джонаса в дом.
– Мама захотела взять его на пару часов.
При этих словах я чувствую облегчение. Правильно, Джонасу нужно передохнуть.
Не слишком понимаю, зачем он явился, но надеюсь, не для обсуждения причин аварии. Возможно, он хочет докопаться до правды, почему Крис и Дженни были вместе в момент аварии. Если бы это зависело от меня, я бы никогда не стала обсуждать эту тему. Притворилась бы, что ничего подобного не было. Разве боль от их потери не достаточно велика? Зачем громоздить сюда еще и гнев, и чувство предательства?
Мне бы хотелось вспоминать о них со светлой грустью. Не думаю, что найду силы для ненависти.
Секунд пять мы молча стоим в гостиной, но эти мгновения кажутся часами. Не представляю, что нужно сделать или сказать. Отвести его во дворик и предложить присесть? Или пригласить за стол? Указать на диван? Но тогда придется сидеть рядом. Ситуация становится неловкой, потому что я давно утратила легкость общения с Джонасом. С тех пор, как он вернулся, я в основном его избегала. Но сейчас я не могу спрятаться, поэтому чувствую себя словно в западне.
