Я включаю свет на крыльце и смотрю в глазок. К счастью, это не наша вздорная соседка, а всего лишь Джонас. Одежда у него в полном беспорядке, а к груди прижат Элайджа. Однако облегчение сменяется беспокойством, когда я понимаю: он никогда раньше не являлся в такое время. Должно быть, с племянником что-то случилось.
– Что не так? – выпаливаю я, распахивая дверь.
– Все! – Джонас яростно встряхивает головой и протискивается мимо меня в гостиную.
– У малыша температура? – Я закрываю дверь и спешу вслед за гостем.
– Нет, с ним все в порядке.
– Но ты только что сказал… – в недоумении хмурюсь я.
– С ним все хорошо. А вот со мной – нет! – с этими словами Джонас вручает мне Элайджу, и я немедленно щупаю лобик ребенка, чтобы убедиться в отсутствии жара. Потом осматриваю мальчика в поисках высыпаний. Не могу придумать, почему его отец мог привезти малыша сюда в такой поздний час. – Я же сказал, что он в норме, – повторяет нежданный визитер. – Элайджа – идеальный, счастливый, сытый младенец, а я… – Он качает головой и, едва переставляя ноги, бредет обратно к выходу без сына. – С меня хватит. Я так больше не могу.
Меня накрывает отчаянье. Я нагоняю Джонаса и спиной захлопываю перед ним дверь.
– Что ты имеешь в виду?
Он делает шаг назад и отворачивается. Затем сцепляет руки в замок и кладет на затылок. Я начинаю понимать: то, что я приняла за страх, оказалось опустошением. Мужчине передо мной даже не нужно рассказывать, почему он так расстроен. Я уже знаю.
Он снова поворачивается ко мне и смотрит прямо в лицо. Его глаза полны страдания и слез. Джонас указывает на Элайджу.
– Сегодня он в первый раз мне улыбнулся. – После этих слов следует длинная пауза, будто следующую фразу слишком болезненно произносить. – Элайджа… мой сын… у него улыбка Криса, черт возьми!
О, нет! Я изо всех мотаю головой, физически чувствуя его боль.
– Джонас… – Я слышу, как дверь в спальню дочери открывается, и мое выражение немедленно меняется с сочувственного на умоляющее. – Пожалуйста, давай не будем об этом сейчас говорить. – Я перехожу на шепот: – Не хочу, чтобы Клара узнала, чем они занимались. Это ее убьет.
Гость переводит взгляд на кого-то позади меня.
– Что происходит? – спрашивает дочь.
Я поворачиваюсь и действительно вижу в коридоре Клару, потирающую глаза. Джонас еле слышно бормочет извинения и снова порывается уйти.
Я поспешно перекладываю Элайджу на руки сонной Кларе.
– Сейчас вернусь.
Джонас успевает дойти практически до машины, когда я его нагоняю. Должно быть, дверь слишком громко захлопнулась, потому что он меня ждет.
– Зачем Дженни соврала о таком? – Он сильно расстроен и постоянно то проводит пальцами по волосам, то ударяет ладонью о капот автомобиля, словно не знает, куда девать руки. Голова вжата в плечи, будто в попытке защититься от ударов. – Измена – это одно, но лгать о ребенке… Кто так поступает, Морган?
Он отталкивается от кузова и решительно направляется ко мне. Никогда не видела его таким злым, поэтому отступаю на шаг.
– Ты знала, что Элайджа не мой сын? – прожигает Джонас меня взглядом, словно я соучастница преступления. – Поэтому она объявилась так внезапно на похоронах отца в прошлом году? Ей нужно было прикрытие? Я просто стал частью коварного плана?
Его слова ранят, потому что я ничего не знала. И лишь недавно заподозрила: настоящим отцом Элайджи является Крис, но самого Джонаса я с тех пор не видела.
– Ты правда считаешь, что я стала бы им в этом помогать?
Он закрывает лицо руками, а потом снова резко их опускает.
– Не знаю! Ты провела рядом с Крисом половину жизни. Как ты могла не заметить, что он – отец мальчика? – Мужчина резко шагает в сторону автомобиля, но, решив добавить еще немного обвинений, возвращается. Я так зла на него сейчас! – Ты догадывалась, что он тебе изменяет с сестрой. В глубине души ты должна была чувствовать! Но мы оба помним, как хорошо ты умеешь игнорировать то, что находится у тебя прямо под носом!
Думала, что сильнее задеть меня уже невозможно, но нет, вот теперь я по-настоящему в ярости.
Джонас делает шаг назад, взмахнув руками, будто собственные слова бумерангом ударили по нему. Все его негодование исчезает и сменяется раскаянием.
– Ты закончил? – спрашиваю я, скрестив руки на груди. Он едва заметно кивает. – Где подгузники Элайджи?
Обманутый жених сестры подходит к багажнику, достает оттуда сумку и вручает мне. Затем просто стоит, глядя на асфальт, ожидая, пока я уйду.
– Ты все, что осталось у этого ребенка, Джонас.
Он поворачивается и смотрит на меня несколько минут. Затем медленно качает головой.
– Вообще-то, у него осталась только ты. Это твой племянник. Я же ему абсолютно чужой. – Эти слова он говорит совсем не так, как бросался обвинениями чуть раньше. Запал и гнев испарились, теперь передо мной стоит расстроенный и сломленный горем человек.
Я умоляюще смотрю на Джонаса. Не представляю, чего ему стоило узнать правду, поэтому стараюсь не судить за произнесенные обидные слова. Но он обожает Элайджу. Не верю, что он может просто бросить младенца, которого растил два месяца, вне зависимости насколько ему сейчас больно. Не сомневаюсь, что он будет жалеть о своем поступке. Стараясь смягчить свой тон, я произношу:
– Для него единственный отец – это ты. Ступай домой. Выспись как следует. А утром приезжай за сыном.
Затем я захожу в дом, ненамеренно хлопнув дверью и разбудив племянника. Он начинает плакать. Клара нянчится с ним, сидя на диване. Я забираю у нее малыша и отправляю дочь спать.
– Что произошло с Джонасом? – зевая, спрашивает она. – Он выглядел разъяренным.
Стараюсь обрисовать ситуацию как можно обобщенней, понимая, насколько ужасная из меня обманщица.
– Он просто очень устал. Я предложила оставить Элайджу на ночь у нас, а самому отдохнуть.
Клара пристально смотрит на меня. Скорее всего, понимает, что я недоговариваю, но решает не настаивать. Хотя и неодобрительно закатывает глаза, прежде чем уйти.
Когда за ней закрывается дверь, я удаляюсь с племянником в спальню и сажусь с ним на кровать. Ребенок не спит, но, по крайней мере, не плачет.
Он мне улыбается.
Джонас был прав. Когда Элайджа улыбается, то становится заметна очаровательная ямочка на подбородке.
Абсолютно такая же, как у Криса.
Глава десятая
Клара
Все ждут, что в понедельник Джонас будет вести урок, но он так и не появляется. Мама утверждала, что он заберет в начале недели Элайджу, но уже среда, а его сын все еще у нас.
