Джонас отстраняется и быстро перекатывается на спину.
Я резко сажусь, стараясь отдышаться. Мы с трудом поднимаемся на ноги и немедленно приступаем к уборке.
Глава двадцатая
Клара
Автомобиль Джонаса припаркован на подъездной дорожке. Надеюсь, его не накрыл очередной нервный срыв и он не решил оставить Элайджу у нас еще на неделю. Нам с матерью только этого сейчас и не хватает.
Хотя я не уверена в том, что именно нам нужно, но сложившуюся ситуацию однозначно пора менять. Вмешательство родных? Раздельные каникулы?
Надеюсь, мама, как и я, готова оставить школьную ссору позади. Что я особо ценю в маме, так это умение избегать конфликтов, когда требуется время на осмысление. Сегодня совершенно не хочется докапываться до причин размолвки и обсуждать произошедшее. Единственное мое желание – переодеться и поехать в кинотеатр, чтобы увидеться с Миллером. Однако сомневаюсь, что все пройдет по плану.
Когда я вхожу в дом, то вижу спящего Элайджу в коляске у дальней стены гостиной. Я направляюсь к нему, чтобы поцеловать, но тут мое внимание привлекает происходящее на кухне.
Дверь снята с петель, но не это самое необычное.
Самое странное находится внутри. Моя мать с Джонасом. И жуткий бардак.
Мама стоит на четвереньках и вытирает пол бумажными полотенцами. Джонас же снимает со стены картину, которую тетя Дженни подарила папе на прошлый день рождения. Все полотно в разводах и потеках. Я склоняю голову к плечу, пытаясь определить, что размазано по нему, но мне не удается.
Еда?
Я делаю несколько шагов в сторону кухни, когда в голове наконец начинает складываться полная картина. На столе стоит пустая банка майонеза. Пластиковые стаканчики из-под пудинга валяются на полу. Остатки продуктов виднеются на рубашке Джонаса и в волосах матери.
Какого черта здесь произошло?
– Ребята, вы что, бросали друг в друга едой?
Мама резко поворачивает ко мне голову. Она даже не слышала, как я вошла! Джонас чуть не падает, поскользнувшись. Однако он умудряется устоять на ногах, уронив картину, но вцепившись в кухонную стойку. Они с матерью переглядываются, а потом дружно смотрят на меня.
– Ну, – произносит мистер Салливан, запинаясь, – мы, это… В общем, у нас нет приемлемого объяснения произошедшему.
Я выразительно приподнимаю брови, но оставляю комментарии при себе. Если я не буду осуждать их чудно́е поведение, то, может, и они не будут протестовать из-за моего ухода.
– Ладно. Ну… А я бы хотела сходить в кино вместе с Лекси.
– Кошелек на диване, если нужны деньги, – как ни удивительно, мама совершенно не возражает.
Я с подозрением прищуриваю глаза. Это что, какая-то проверка? Или она просто раскаивается за сегодняшнюю ссору?
Что-то явно не так, но задерживаться здесь не стоит. Поэтому я разворачиваюсь и торопливо направляюсь в спальню, чтобы переодеться. И даже не беру деньги. В любом случае Миллер проведет меня бесплатно.
* * *
Как только я оказываюсь в фойе, немедленно замечаю своего бойфренда. Его лицо немедленно расплывается в улыбке, он бросает все дела и подходит ко мне. Поблизости никого нет, поэтому парень притягивает меня к себе, обнимает, а потом нежно целует.
– Встретимся в первом зале. Подойду через пять минут.
– Но… – Я указываю в сторону буфета. – Ты обещал попкорн.
– Я принесу его, – со смехом подталкивает меня Миллер.
Однако там пусто. Свет включен, на экране ничего не показывают. Я занимаю последний ряд, как обычно, и жду парня. Открываю расписание кинотеатра на телефоне. В этом зале сегодня больше не будет сеансов. Последний мультфильм закончился около часа назад.
Я пишу сообщение Миллеру.
Я: Ты уверен, что отправил меня в правильный зал? Здесь ничего сегодня уже не показывают.
Миллер: Оставайся там. Скоро буду.
Спустя пару минут он появляется из-за угла, держа в руках поднос, доверху заполненный едой. Начос, хот-доги, попкорн и два напитка. Адамс подходит и садится рядом со мной.
– Мне кажется, сегодня в школе с нами обошлись несправедливо, – комментирует он. – Я почти уверен, есть постановление, согласно которому ученики должны хорошо питаться. Даже если это значит, что мы заберем подносы с собой. – С этими словами он вручает мне стакан и ставит поднос на спинку впереди стоящего кресла, стараясь не нарушить равновесие. – Стивен задолжал мне примерно пять раз, поэтому он будет присматривать за буфетом весь следующий час.
– Супер! – Я беру хот-дог и упаковку горчицы. – Значит, это можно расценивать как свидание?
– Только не привыкай. Обычно я не иду на такие жертвы.
Следующие несколько минут мы пируем и пытаемся разговаривать с набитыми ртами. Я передаю управление беседой Миллеру, потому что его приятно слушать. Он очень оживленно гримасничает и часто улыбается, и каждый раз от его прикосновений в животе возникает ощущение, как от порхающих бабочек, каким бы клише это ни звучало.
Когда он расправляется со своей порцией, то достает из кармана чупа-чупс и предлагает мне:
– Хочешь?
Я протягиваю ладонь, Миллер достает еще один леденец и отдает мне.
– У тебя что, всегда с собой запас конфет? Такое ощущение, что ты постоянно их ешь.
– У меня дурная привычка скрежетать зубами. Леденцы помогают.
– Если продолжишь потреблять их в таком количестве, то зубов вообще не останется.
– У меня нет ни единой пломбы. И не стоит притворяться, что тебе не нравится, какой я приятный на вкус.
– Это правда, на вкус ты действительно ничего, – ухмыляюсь я.
– Шелби терпеть не могла чупа-чупсы, – признается Миллер. – Говорила, что от них у меня губы липкие.
– Кто? – Я всего лишь дразнюсь, однако, кажется, он воспринял мой упрек всерьез и, чтобы загладить мнимую вину, начинает оправдываться:
– Прости. Я не планировал ее упоминать. Не хотел быть парнем, который без устали рассказывает о бывшей подружке.
– На самом деле у меня довольно много вопросов, но я не желаю быть той девушкой, которая заставляет бойфренда без устали рассказывать о бывшей подружке.
– Готов поговорить о чем угодно. – Он даже достает леденец изо рта.
Несколько секунд я размышляю. Мне любопытно выяснить многие вещи, но я задаю самый важный вопрос:
– Почему ты выглядел таким расстроенным на следующий день после вашего первого разрыва, когда я подвезла тебя до дома? – Мне уже давно не давала покоя мысль, почему их расставание оказало сильное влияние на Миллера в первый раз, а теперь он совершенно спокоен. Я переживала, что он просто хорошо скрывает эмоции.
