– Ничего страшного, можешь не произносить этого вслух. Я тоже тебя люблю. – Когда мы вновь сливаемся в поцелуе, я растворяюсь в нахлынувшей страсти.
В том, что я первая или даже единственная избранница Джонаса, есть что-то волшебное, и каждый его взгляд, каждое прикосновение и каждое слово проникают в мою душу так глубоко, как никогда не бывало с Крисом. Это ощущение заставляет меня содрогнуться и испытать одновременно боль и удовлетворение.
Когда тело Джонаса накрывает мое, я издаю низкий стон и притягиваю его к себе.
Забыв обо всем, я думаю только о нынешнем моменте. О шероховатости пальцев, которые стягивают с меня блузку. О мягкости губ, которые ласкают грудь. О том, как изящно он двигается, избавляясь от джинсов. О нашем дыхании в унисон, когда мы наконец остаемся обнаженными. О выражении его глаз, когда он проникает в меня.
Все так, как и должно быть.
Будто Джонас точно знает, в каком месте ко мне прикоснуться, насколько нежно или сильно, где я хочу ощущать его поцелуи. Он изучает мое тело с опытностью профессора, а я кажусь себе наивной студенткой, робко дотрагиваясь до него и лишь надеясь, что мои пальцы или губы дарят Джонасу хоть тень того удовольствия, которое испытываю я.
Я целую его в плечо и шепчу:
– Я была только с Крисом.
Джонас перестает двигаться и немного отстраняется. Наши взгляды встречаются, и он улыбается.
– А я всегда хотел быть только с тобой.
Он нежно целует меня и, не отрываясь, продолжает проникать в меня все глубже и глубже, пока я уже не в состоянии удержаться от крика. Я притягиваю тело Джонаса к себе и зарываюсь лицом в его плечо, когда это происходит.
Я первая взрываюсь от эмоций, наслаждения и того, что сдерживала целые годы. Все тело дрожит, и я ногтями провожу вниз по спине Джонаса, когда он тоже вздрагивает надо мной и глухо стонет, утыкаясь в мою щеку.
Я жду, что на этом все и закончится: он переведет дыхание и скатится с меня, удовлетворенно вздохнув. Так было с Крисом на протяжении семнадцати лет.
Но Джонас – не Крис, и пора перестать их сравнивать. Муж всегда проигрывает.
Мы продолжаем целоваться, пока Джонас нежно поглаживает кончиками пальцев мои скулы. Совсем не похоже, что между нами все кончено. Однажды увидев эту его сторону, я уже больше не смогу держаться на расстоянии.
Это пугает, но мне слишком хорошо, чтобы останавливать губы Джонаса, которые скользят вдоль линии подбородка, вниз по шее и до самой груди, где он наконец и останавливается. Следующие несколько минут мы просто лежим и ждем, когда улягутся волны удовольствия.
Затем Джонас медленно кладет руку мне на живот и начинает лениво поглаживать кожу.
– Хорошо, я сделаю, как ты хочешь. – У меня перехватывает дыхание. Он приподнимается на локте, глядя на меня. – Я не скажу ничего Элайдже, если ты пообещаешь не обрывать наши отношения и признаешься Кларе, что хочешь быть со мной. – С этими словами Джонас отводит волосы от моего лица и пристально всматривается мне в глаза. – Ты права. Твоя дочь заслуживает помнить отца хорошим. Я не желаю рушить светлую память о нем.
Я чувствую, как по щеке скользит слеза, и поднимаю взор на Джонаса.
– Ты тоже прав, – шепчу я. – Я действительно тебя люблю.
– Знаю, – с улыбкой отвечает он. – Именно поэтому мы лежим в постели обнаженными.
Его слова заставляют меня рассмеяться. Он приподнимает меня и сажает верхом, и я понимаю, что никогда еще не испытывала такого счастья и родства душ, как с Джонасом Салливаном.
Глава тридцатая
Клара
– Значит, твоя мама спит с дядей-учителем? – недоверчиво протягивает Лекси. Она забрасывает ноги на кофейный столик, чуть не сбив при этом бутылку с вином. Я икаю, затем утвердительно киваю головой. – С женихом покойной сестры? – Еще один кивок. – Ого! Для такой истории я еще слишком трезвая. – Подруга тянется за алкоголем и делает глоток прямо из горлышка. Я отбираю выпивку, но не чтобы ограничить Лекси, а потому как и сама хочу забыть всю эту историю. Потом зажимаю бутылку между колен. – И как давно это все продолжается?
– Кто знает? – пожимаю я плечами. – Мать и сейчас у него. У нас обеих установлено отслеживающее приложение, и я вижу ее местонахождение. Она там. Вместе с ним.
– Вот ублюдки! – восклицает Лекси. После этого оскорбления она внезапно издает оживленный возглас и подскакивает с дивана, едва не упав. – А что, если твоя мать и Джонас подстроили эту аварию, чтобы быть вдвоем?
– Это абсурд.
– Я серьезно, Клара! Ты что, никогда не смотрела криминальные новости?
– У нас больше нет кабельного телевидения, – указываю я в сторону темного экрана.
– А что, если это заговор? – Лекси начинает расхаживать по гостиной, слегка заплетаясь, но ни разу не споткнувшись. – Ну вот подумай сама: твой отец и Дженни были вместе, когда случилась автокатастрофа. Но как они оказались в одной машине?
– У папы спустило колесо, а так как они вместе работали, то тетя Дженни его подвозила. – На самом деле они мертвы из-за моего сообщения, но это признание я оставляю при себе.
Подруга с подозрением прищуривается и щелкает пальцами, будто решила загадку.
– Прокол шины можно подстроить.
Я утомленно закатываю глаза, беру вилку и отламываю торт, сидя на столе. Это самый грустный именинный пирог из всех, что я видела: не отрезано ни одного кусочка. Только по бокам и сверху отсутствует немного бисквита и виднеются следы от приборов. Я возражаю с набитым ртом:
– Мать, конечно, ужасный человек, но она точно не убийца.
– А как насчет твоего дяди? – приподнимает Лекси бровь. – Он в городе совсем недавно. Ты вообще знаешь, где он раньше жил? Может, он оставил за собой уже горы трупов.
– Ты смотришь слишком много новостей.
– Вовсе нет! – Она топает ко мне и склоняется к самому лицу. – Я смотрю лишь репортажи о реальных преступлениях! Такое случается, Клара, и чаще, чем ты себе представляешь.
Я засовываю ей в рот кусок торта, чтобы хоть ненадолго заставить замолчать.
Однако мой трюк был излишним, так как внезапно распахивается входная дверь, и мы с Лекси обе затыкаемся.
Подруга медленно садится, пробормотав:
– Здравствуй, Морган.
Она изо всех сил старается притвориться, что абсолютно трезва. И это даже могло бы сработать, если бы она не заняла странную позицию, задрав ноги на стол и одновременно пытаясь спрятать бутылки из-под вина. Ее тело теперь изогнуто под неестественным углом и напряжено. Я ценю усилия Лекси, но она явно переоценивает мамину глупость.
Та как раз закрывает дверь и укоризненно на нас смотрит. Несомненно, она замечает пустые емкости на столе, несмотря на все попытки гостьи их заслонить. Она забыла, что я держу одну из них прямо перед собой и убирать ее уже поздно. Глаза матери падают на бутылку с недопитым алкоголем.
