– Кендра утверждает, что слышала вашу ссору.
Я так крепко сцепила руки, что ногти стали врезаться в кожу.
– Это не совсем ссора. Он сказал кое-что противное по поводу нашего конкурса в Тауэре. И я ответила, чтобы он шел к черту, – мой голос задрожал, – только я не имела ввиду ничего плохого. Я не желала ему зла.
Таша ласково погладила меня по плечу.
– Эй, все в порядке. Люди часто говорят друг другу гадости, не подумав.
– Он упоминал о том, что его беспокоило или разочаровывало? Почему он мог находиться в депрессии или в состоянии стресса?
Я покачала головой.
– Я не тот человек, с кем он бы стал обсуждать такое.
– Ты была в курсе, что он расстался с девушкой? – Детектив Шарма постучала ручкой по своему блокноту.
Казалось, воздух в моих легких превратился в лед. Затем я поняла, что они имели в виду не меня. А Мириам. Я взглянула на Ташу.
– Что?
– Оказывается, – вздохнула та, – утром Мириам сказала ему, что им стоит остаться друзьями.
Мириам бросила Коннора? Это объясняло его плохое настроение тем утром. Она как-то узнала, что произошло между нами? Мне не терпелось побежать наверх, найти ее и узнать, что произошло.
– Я и не знала, – тихо сказала я.
– Никто не знал, – вздохнула Таша. – Можешь себе представить, в каком состоянии сейчас Мириам.
Детектив Фогг хмыкнул, но осекся, увидев наши взгляды, и снова заглянул в свой блокнот с записями. Он явно не верил, что Мириам была сильно разочарована.
– Мириам настаивает, что они с Коннором расстались мирно. Она и не думала, что он так расстроится; говорила, что он с самого начала не относился к их отношениям серьезно, – продолжила Таша. – Я сама видела его вчера утром, и он выглядел нормально – может, был чуть раздражен, но совсем не подавлен. Скорее всего, из-за этого он и наговорил тебе гадостей. Только вот плохое настроение – это не клиническая депрессия, при которой люди прыгают под поезда. Его родители уверены, что он был не из тех, кто бы пошел на такие… крайние меры.
Я попыталась вспомнить вчерашнее утро и посмотреть на развитие событий иначе в свете новой информации. Вдруг он винил меня в их расставании? Если Мириам услышала о том, что случилось между нами, и приняла мою сторону, то он бы наверняка разозлился. Он любил быть во всем правым и всегда устраивал вещи таким образом, чтобы все неприятности падали на плечи других. Я легонько ущипнула себя за руку, запрещая себе так нелестно думать о нем.
– Кто бы знал, что творится в голове мальчика-подростка, – сказал детектив Фогг.
– Да кто бы знал, что творится в голове у взрослого мужчины! – засмеялась детектив Шарма.
Оба улыбнулись. Мне показалось, что они хорошо сработались. Как старая женатая пара, где каждый заканчивает предложение за другого и смеется над шутками, которые слышал уже миллион раз.
– И то верно, – улыбнулся Фогг и повернулся ко мне. – Есть что-нибудь еще, что ты могла бы рассказать нам?
Это был прекрасный момент, чтобы упомянуть Никки. О, это, скорее всего, пустяки, но я пару дней назад заказала убийство Коннора. И до недавнего времени думала, что это шутка. Ха-ха-ха.
Я просто буду звучать безумной. Или виновной. Или все вместе.
– Ким?
Я дернулась, осознав, что Таша обращается ко мне.
– Извините, ничего не приходит в голову.
– Окей, можешь идти, – ободряюще сказала она. – Прогуляйся в парке или еще где. Свежий воздух тебе не повредит. И развлекитесь сегодня на мюзикле – вы с Алексом по праву заслужили этот поход в театр.
Я кивнула и выползла из кресла. Я и забыла о мюзикле.
– Если вспомнишь что-то, то свяжись с нами. – Детектив Шарма протянула мне свою визитку.
Мне не хотелось ее брать, но пришлось. Мысль о Никки, толкающей Коннора на рельсы, была нелепа и глупа. Он либо споткнулся, либо был гораздо больше опечален расставанием, чем показывал. Быть не может, чтобы она сделала это. Никки не могла.
Как только за мной закрылась дверь в библиотеку, я рванула вверх по лестнице, поскользнувшись на истоптанном ковре. Дверь в комнату Мириам была широко распахнута – но внутри оказались только голый матрас, валяющееся на полу постельное белье и пустые крючки без одежды.
– Она уехала, – произнесли рядом, и я повернулась на голос Жасмин. Она стояла в проеме своей комнаты, оперевшись на дверной косяк. – Ее родители забрали.
– Уехала?
Я моргнула и недоверчиво уставилась на нее. Жасмин посмотрела на меня как на недалекую.
– Я так и сказала. Родители отвезли ее в какой-то отель поблизости. Судя по всему, полиция не разрешает ей покидать страну, пока они все не выяснят. Ее папа был в бешенстве, узнав, что копы разговаривали с ней до их приезда.
Я продолжала осматривать в комнату Мириам, словно она все еще могла быть там. Например, прятаться под столом.
– Да, могу себе представить.
Я побрела к себе в комнату. Теперь мне вряд ли удастся получить ответы.
Одиннадцать
Девятнадцатое августа
Осталось 12 дней
Я не хотела идти на «Призрак оперы». Смятение и грусть будто держали меня в своем коконе, но Алекс и Таша настояли на моем присутствии. Я еле дотащила себя туда, но они казались правы: как только шоу началось, все происходящее за стенами театра перестало иметь какое-либо значение. Я больше не была в Лондоне – я была в туннелях под Парижем.
Когда зажегся свет, я продолжала громко хлопать, до боли в ладонях. Люди стали пробираться к выходу, а мне хотелось закричать им, чтобы сели обратно. Хотелось перемотать мюзикл на начало и посмотреть его заново. Я находилась под впечатлением от этой эмоциональной картины – проплакала весь второй акт, вдыхая полные легкие запаха деревянных декораций и пыли от гардин.
Когда зал опустел, Алекс положил мне руку на талию и спросил, готова ли я выходить. Я кивнула, ожидая, что он уберет свою руку. Но та осталась на месте. Мне было тепло и надежно, я покрепче прижалась к нему. В этом моменте хотелось остаться навечно.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – Алекс указал на паб через дорогу.
Внутри было полно людей из театра, и мы с трудом пробрались внутрь. Свободного столика не нашлось, но за барной стойкой оказалось два свободных стула подальше от входа.
– Займи нам те места, а я пока куплю что-нибудь.
Я оглядывалась по сторонам, пытаясь запомнить каждую деталь. Меня до сих пор слегка ошеломлял тот факт, что я в Лондоне, хожу по театрам и барам. Британские акценты посетителей звучали для меня музыкой. Жизнь, кипящая вокруг, ощущалась по-другому. Мне жутко хотелось позвонить Эмили и рассказать ей об этом или хотя бы подержать трубку, чтобы она тоже услышала окружающий меня мир.
