– Я и так была главной, просто немного забыла об этом. А теперь я иду в полицию и рассказываю им все о вчерашней ночи. Та женщина подтвердит мои слова. Уж она-то знает твое настоящее имя. Я могла узнать о ней только от тебя. Полиция найдет твою фотографию, и Алекс подтвердит, что ты притворялась Эрин, а если ты была настолько глупой, чтобы сделать что-то со своим бывшим в Ванкувере, то тебе конец.
– Ты ничего никому не расскажешь, – пригрозила она, – если сама не хочешь очутиться за решеткой. Я расскажу им, как мы договорились об убийствах. В конце концов, мне-то незачем было убивать Коннора, в отличие от тебя.
Я глубоко вздохнула. Дождь снова лил как из ведра. В такую погоду вокруг не было ни души.
– Ну и пусть.
– Не будь дурой, – ее лицо покраснело от злости, – ты погубишь нас обеих.
– Один хороший поступок мне не навредит.
Она в негодовании пнула стену, и на меня посыпались каменные крошки.
– Жду не дождусь, когда ты начнешь объяснять им это! – Она потрясла у меня перед носом старым списком.
– Объясню как есть. Поверят они или нет – неважно. Близкие и так будут знать правду.
Она скомкала список и кинула мне в лицо. Отскочив от моего подбородка, он покатился по асфальту. Никки выглядела разочарованной, словно хотела, чтобы он взорвался как граната.
– И если тебе интересно, – продолжила я, – то в списке моих близких тебя нет.
Я видела, как она собирает слюну во рту. Она покачнулась, чтобы плюнуть в меня, и это нарушило ее равновесие.
Время замедлилось.
Раз.
Ее глаза широко распахнулись. Она поняла, что падает.
Два.
Я метнулась к ней и схватила за запястье, резко дернув ее на себя.
Три.
Никки зарычала, а затем внезапно улыбнулась, рывком высвободила свою руку. И полетела вниз. Ее крик заглушил рев поезда, вырвавшегося из туннеля под нами.
Четыре.
Она больше не кричала.
Меня затрясло. Я с трудом подобралась к краю и посмотрела вниз. Поезд еще двигался вперед, визжа тормозами. Никки не было видно. Словно ее никогда и не существовало.
Она захотела упасть, зная, что ее раскрыли? Или сама идея принять от меня помощь внушала ей отвращение? А может, она надеялась, что теперь я буду вечно чувствовать себя виноватой, и так она победит?
Я наклонилась и подобрала скомканный список. Если она подумала, что я позволю чувству вины испортить мне жизнь, то она глубоко ошибалась.
Тридцать шесть
Тридцать первое августа
Дом
Самолет слегка подскочил во время приземления в Ванкувере. Я выглянула в окно на горы северного побережья. Они простирались на весь горизонт, заросшие густыми зелеными лесами.
Дом. Даже солнце вышло из-за облаков.
Моя сумка оказалась самой первой на багажной ленте. Пройдя через таможню, я направилась к выходу. В зале прилета было много людей: одни ждали с цветами, другие с табличками. Какой-то ребенок держал плакат «Добро пожаловать домой, мамочка!» Я искала знакомые лица и наконец нашла родителей, стоявших немного в стороне.
Махнув рукой, я поспешила к ним, чувствуя, как к горлу подступает ком. Мама сфотографировала, как я иду к ним, и только потом крепко обняла меня. Папа подождал, пока она закончит – что случилось довольно быстро, – и тоже притянул меня к себе. Он пах свежими дровами и горелыми листьями. Должно быть, работал сегодня в саду.
– Как хорошо, что ты дома, – прошептал он мне на ухо. – Посмотри-ка на себя. Мне кажется, теперь ты выглядишь старше. Что скажешь?
Мама одобрительно кивнула, забирая чемодан у меня из рук.
– Ты устала? Проголодалась? Мы подумали, что было бы неплохо заехать куда-нибудь по дороге. А дома примешь душ и пораньше ляжешь спать.
– Да, поесть было бы неплохо. Слушайте, насчет пары последних дней…
– Давай не будем ссориться в аэропорту, – перебила меня мама.
– Можем поговорить обо всем завтра. – Папа обнял меня, притягивая к себе. – Мы очень переживали. И расстроились, что ты сбежала, доставив массу неприятностей организаторам программы. Теперь неприятности ждут тебя. Но сейчас мы просто рады, что с тобой все в порядке и ты наконец дома.
Мама кивнула, хотя по ее сжатым губам было ясно – ей есть что сказать по этому поводу.
По дороге к машине мама болтала без умолку о погоде и канцелярских товарах для школы, которые она купила. Я не слушала ее, но она и не нуждалась в активном собеседнике.
Все прошло гораздо лучше, чем я ожидала. В Метфорде меня уже ждали знакомые детективы. На секунду я испугалась, что они были там из-за Никки, но потом до меня дошло, что им позвонила Таша. Я хотела обо всем рассказать, но в конце концов решила этого не делать и просто выдала им укороченную версию событий, которую они и хотели услышать.
Меня выбила из колеи смерть Коннора.
Потом подкосил случай с Алексом.
Я была далеко от дома и сильно напугана.
Мне хотелось побыть одной, вот и сорвалась.
Я даже умудрилась выдавить из себя пару слезинок, будто сама была разочарована своим безрассудным поведением. Надавила на жалость. Когда детективы спросили, где я пропадала все это время, то я ответила, что точно не знаю. Просто где-то бродила.
В какой-то момент я поняла, что плачу уже по-настоящему. Детектив Шарма пристально смотрела на меня, пытаясь на чем-нибудь подловить. Казалось, она мне не верит, но у нее не было никаких зацепок. Надеюсь, она никогда не свяжет меня с ночным вторжением на другом конце города. Или с телом на рельсах. Был шанс, что полиция узнает Никки на видеозаписи смерти Коннора и свяжет два этих дела. Предположат, что она покончила жизнь самоубийством, не выдержав груза вины после его смерти. А может, и нет. Но обо мне они точно не подумают – нас с ней ничего не связывало. Кое в чем Никки оказалась права – без мотива меня никто ни в чем не заподозрит. Мы были незнакомками. Идеальное убийство.
Пока я рассказывала детективам свою историю и извинялась за свое поведение, Таша стояла рядом. Я практически видела, как из ее ушей струится дым. Она наверняка делала все возможное, чтобы сдержать поток ругательств, вертевшихся у нее на языке. Но в конце концов я отделалась простой лекцией. Как все волновались. Как я зря потратила время копов. Скорее всего, меня ждал серьезный разговор и строгий комендантский час. Но сейчас все это казалось совсем неважным – я была дома.
Пока родители вспоминали, где именно они припарковали машину, я включила телефон. И, не сдержавшись, отправила Алексу сообщение:
«Я дома. Могу я извиниться перед тобой лично?».
