– Я еще пожалею, что взял тебя, – проговорил парень тихо.
Мотор зарычал, и мотоцикл тронулся с места. Достаточно плавно, но ровно настолько, чтобы девушка успела вскрикнуть и быстро ухватиться за талию чужака.
15
Байк летел быстро, как ветер. Чем дальше продвигался, тем активнее рассеивались тучи – будто это он ими управлял.
Встречные потоки воздуха рвали волосы, и Джема сильнее прижималась к спине похитившего ее из привычной обстановки незнакомца. От него исходило удивительное тепло, защищавшее от скорости и непогоды.
Преодолев отрезок от центра города до прибрежной полосы, байк замедлился. Машин здесь было меньше, зато вид открывался прекрасный. Тот, кто был за рулем, явно хотел, чтобы девушка им полюбовалась. Джема выпрямилась, разглядывая картины моря и людской толпы по обе стороны дороги, вдохнула свежий морской воздух полной грудью.
Ветер, шум волн, шепот деревьев, щебетание и свист птиц соединились в один бесконечный звук, ярко окрашенный человеческими голосами. Девушка наклонилась и прижалась щекой к спине парня. Посмотрела вдаль. Море казалось бескрайним: у берега светло-голубое, а чем дальше, тем темнее – почти черное в свете рассеивающихся туч.
Мотоцикл взревел и ускорился. Пулей помчался в сторону гор.
Руки Джемы невольно ухватились за Кея крепче. Она прижалась грудью к своему обидчику и на мгновение прикрыла глаза. Мираж должен был рассеяться: она поднимет веки и окажется там, где ей положено находиться, – в аудитории академии, – но ничего не вышло. Перед глазами все еще стелилось бесконечное море, волнами набегающее на берег, а в небе над головой парили чайки, издающие жалобные крики и зовущие ее с собой в высоту.
Напрячься пришлось позже, когда природные пейзажи вдруг снова сменились городским ландшафтом. Джема не узнавала эти места. Мало того, она даже не знала об их существовании. Не подозревала, что в их милом курортном городке остались такие древние здания, бараки, кривые улочки и грязь.
Девушка забыла о том, что нужно держаться. Она смотрела с открытым ртом на ржавые старые автомобили, брошенные по обеим сторонам дорог и заросшие травой. С ужасом наблюдала горы мусора, наваленные между бетонными коробками советских времен с разбитыми окнами и покосившимися дверями.
Тут и там еще сохранились приличные здания и даже небольшие магазинчики, школы, часовня, кафе, но через сотню метров всё это сменилось промышленной зоной, затем ближе к берегу – гнилыми трущобами.
– Где мы? – спросила она. Во рту у нее пересохло от волнения.
А парень словно специально возил ее кругами, чтобы она могла получше разглядеть тот мир, который был так близок и совершенно ей неведом.
Босоногие детишки, сидящие на бордюре, старики, играющие в карты и нарды в тени деревьев, уставшие бабулечки, примостившиеся на полуразбитом деревянном ящике с дарами собственного сада. Здесь не водилось счастливых улыбающихся туристов, по улицам не разъезжали дорогие автомобили, не разгуливали разодетые дамы. Время тут словно остановилось. Об этих людях никто не заботился, и они выживали как могли.
«Я любил жизнь» – это граффити среди прочих размером поменьше, попадающихся на каждом углу, особенно привлекло ее внимание. Джема чуть не свалилась с байка, но вовремя ухватилась за парня. Обернулась, чтобы лучше рассмотреть рисунок: лицо парня, не очень четкое, лишь большие зеленые глаза, прямой нос и озорная улыбка.
Он смотрел прямо на нее. Взгляд его был таким жизнерадостным, смеющимся, словно приглашал жить и радоваться жизни. Он обещал, что всё будет хорошо. Заглядывал в самую душу.
«Я любил жизнь» – как больно это звучало. И наверняка означало, что парня с веселой улыбкой уже нет. Подпись «К.» справа внизу заставила ее вздрогнуть. Теперь она узнавала стиль. Узнавала эти широкие мазки, короткие штрихи, глубокие цвета заливки и нерешительные, разные по толщине края контура. «К.» – «Кей». Это его рисунки.
Теперь она вглядывалась в каждый кусочек даже самых маленьких рисунков, даже в кривые закорючки по низу зданий, в каждом искала его почерк и находила. Все граффити – печальные или агрессивные, от многих так и веяло безысходностью. Они, как и всё в этом районе, были слегка неряшливыми, но буквально дышали жизнью.
Скоро тесные каменные джунгли сменились прибрежным простором. Зеленые зоны сменили хмурые трехэтажки. Слева и справа еще попадались небольшие домишки в два этажа на несколько семей, но ближе к берегу эти места казались пустыннее. Даже видневшаяся вдали Белая скала с этого ракурса казалась величественной и одинокой, грустно склонившейся к морю.
– Приехали!
Мотоцикл остановился, и Джема торопливо слезла с сиденья. То, что она здесь увидела, повергло ее в шок. Несколько двухэтажных жилых домов: один кирпичный, два деревянных барачного типа. Все три в линию – все три сгоревшие почти дотла. Лишь у кирпичного здания остался обугленный остов с зияющими дырами окон.
Все три дома были черными от копоти, на несколько метров вокруг все завалено обугленными балками и мусором.
– Что это? – хрипло спросила девушка.
Парень не двигался. Даже не смотрел в эту сторону. Так и сидел, вцепившись пальцами в руль байка.
– Почему ты привез меня сюда?!
Она решила подойти ближе. Ужасная картина! Стены, будто выгрызенные огнем, валяющиеся повсюду личные вещи, потрескавшаяся земля, засыпанная черным пеплом. Как в фильме ужасов, где каждый порыв ветра доносил призрачный запах дыма и жалобные голоса.
– Здесь сгорело много людей! – Кей появился за ее спиной неожиданно.
Джема обернулась и уставилась на него.
Парень смотрел на развалины сгоревшего дома. Впился в них взглядом, едва не дрожа. Лихорадочными пальцами пригладил жесткие кудрявые волосы. Впервые на его мужественном непримиримом лице девушка могла видеть эмоции, отличные от презрения или ненависти. Это была боль.
– Пожар случился ночью, когда все спали. Кто-то пришел и поджег сразу три дома. Дети, старики, взрослые. Целые семьи. – Черты его лица заострились, на скулах заходили желваки. – Их сожгли, чтобы для других стало уроком. И это действительно подействовало, теперь люди бегут из этих мест.
– Кто? Кто сжег? Зачем?
– Вон там, – парень обернулся и указал на линию горизонта, – видишь? Там уже собирается строительная техника.
– Я ничего не понимаю.
– Оттуда проложат автомагистраль, – он показал на берег. – Там построят набережную. – Он повернулся к ней. – А здесь будут строить отели.
– И при чем здесь мой отец?
– По его приказу снесут мой район. – Его глаза потемнели. – Полгода назад мэр решил, что эти земли принесут ему и его партнерам хорошие деньги. Он подписал бумаги, и теперь целый район отчуждают для муниципальных нужд. Администрация дала год на то, чтобы мы отсюда убрались, но люди не захотели принимать их жалкие подачки. Социальное жилье в найм на окраине города у помойки или мизерные компенсации за отчужденные метры? Здесь люди жили целыми поколениями, держали магазины, хозяйство! – Он тяжело задышал, указывая пальцем на сгоревшие здания. – А вот таким образом нас стали поторапливать!
