– Я догадалась, – улыбнулась девушка, продолжая разглядывать красивого темнокожего парня, так похожего на ее Витю.
– Он умер рано. Мне восемь лет было. – Он опустил взгляд на кружку, которую сам вчера расписал для Джемы. Желтая, с сердечком. Не сильно красиво, зато порыв души. – Пневмония. Ему просто не успели помочь.
– Мне очень жаль, – сказала Джема.
– Это он привел меня в художественную школу. Помню, гордился каждым моим рисунком, даже самой уродливой мазнёй. – Виктор усмехнулся.
– Брось! У тебя не бывает мазни.
– Его здесь все очень уважали. – Парень кивнул на окно. – Не было ни одного человека на районе, кто бы косо посмотрел на него хоть однажды.
– Чем больше денег у людей, тем выше предрассудки, – успела заметить Джема, когда в кухню вошла Тамара.
– Чай пьете? – улыбнулась женщина.
– Вообще-то, уже попили. Нам пора бежать, мам. – Виктор встал и махнул головой в сторону двери, намекая своей девушке, что пора идти.
– В этом весь мой сын, – вздохнула Тамара.
– Правда, пора, скажи ей, Джем.
– Да, – виновато потопталась на месте девушка, – у нас сегодня важный день.
– Ну бегите! – Проводив их взглядом, Тамара взяла желтую кружку. Повертела в руке. – Искусство, ты порой так беспощадно…
– Меня посадят, – ворчала Белла, ползая по полу и собирая просушенные за ночь банкноты, – точно посадят.
– За что? – прилаживая крылья к резиновой надувной кукле, поинтересовался Давид.
– Как это за что? Я, блин, напечатала целый сундук денежных купюр в своей типографии!
– Да они даже не похожи на настоящие! На них лицо нашего мэра, я тебя умоляю!
– И все равно это может считаться подделкой!
– А то ты не знала, что наша деятельность вне закона?
– Черт, это так красиво, – прохаживаясь среди кукол, заметил Фил, – что даже если никто не придет к площади возле администрации, то я не расстроюсь! Смотрится просто потрясно!
Джема прикрепила нимб к голове последней куклы и отошла, чтобы с небольшого расстояния оценить итог работы.
Все двенадцать ангелов, которых они сделали из надувных резиновых кукол, были безупречны. Оставалось их подвесить на площади. С деньгами было сложнее: вчера они весь вечер красили их каплями крови из красной краски, и теперь нужно было рассеять купюры по ветру в тот момент, когда на площади соберется достаточное количество народа.
– Готовы? – вошел в мастерскую Виктор.
– Почти, – отозвался Давид.
– Пора выдвигаться!
Площадь постепенно заполнялась людьми. Джема поверить не могла своим глазам. Пришедшие на акцию люди захватили с собой белые шары. У многих на них черным маркером было густо выведено «К.» – как символ их общей борьбы. Единомышленников оказалось гораздо больше, чем они могли предполагать.
Со стены одного из зданий, с ветвей деревьев, с проводов, натянутых над головами, тут и там свешивались ангелы с красивыми белыми крыльями. Легко покачиваясь на ветру, они становились полноправными участниками акции и будто бы поддерживали пришедших.
«Мы хотим жить!», «Мы – Кей!» – значилось на плакатах каких-то ребят в толпе. Со своей наблюдательной позиции Джема могла видеть, как Давид раздавал белые картонные маски всем, кто подходил.
Теперь у них был голос. Теперь их было так много, что их нельзя не заметить. Прохожие останавливались и с интересом наблюдали за инсталляцией. Спрашивали, что это всё означает, читали лозунги, понимающе кивали.
Внезапно к площади подъехали два полицейских «уазика». Сердце девушки напряженно сжалось. Несколько студентов отошли объясниться с правоохранителями, рассказать о назначении мирной акции.
– Пора, – сказал Виктор, когда заметил появившихся у здания телевизионщиков с камерой.
Они с Джемой с огромными рюкзаками за спиной стали подниматься по лестнице. Остальные ребята остались внизу, чтобы координировать акцию.
– Давай сбежим, когда всё закончится? – предложила девушка.
Ее голос прозвучал звенящей высотой в шуме шагов.
– Ты серьезно? – взяв ее за руку, спросил парень.
– Да.
– А куда?
– Да хоть на край света.
Внизу оставались один этаж за другим.
– И что мы будем там делать?
– Станем художниками. Начнем новую жизнь.
– Я согласен.
Они вскрыли проход на чердак, вошли и взобрались по лестнице на крышу.
– Завершающая стадия, – сказала Джема, бросая тяжелый рюкзак под ноги.
– Финальный аккорд, – устроился рядом Виктор и открыл свой рюкзак.
Кровавые деньги, из-за которых погибли целые семьи, взметнулись в воздух и разлетелись по ветру. Еще раз и еще. Когда первые зрители заметили летящие купюры, послышались крики. Дальше шум только нарастал.
Молодые люди не знали, что еще в тот момент, когда они входили в здание напротив городской администрации, люди Хромого указали на них полицейским. Те следовали почти по пятам.
И даже половина запятнанных краской банкнот не успела полететь и опуститься на землю, когда правоохранители забрались наверх, схватили их и стали бить. Тугими тисками они скрутили ребят и поволокли практически по поверхности крыши.
– Джема! Беги! – Он вырывался в отчаянии.
– Витя… – беспомощно упала она.
Его пнули в живот, ударили ногой в голову, затем уложили и зафиксировали руки за спиной. Глядя на это, Джема извивалась, как угорь, и кричала, кричала, но ее слова утонули в общем шуме.
На этом всё закончилось.
56
– Ну что же, – улыбнулся Сулейман Алиев на пороге комнаты для допросов, – вот мы и встретились снова.
Он отпустил полицейского, вошел в плохо освещенное помещение и опустился на стул. Откашлявшись, оперся локтями о стол, упер подбородок в ладони и внимательно посмотрел на парня.
– Здравствуй, Кей, – усмехнулся мужчина. – Или как мне тебя называть? Виктор очень медленно поднял на него свой взгляд.
Да, он был избит и выглядел не лучшим образом, но не потерял достоинства.
– Здравствуйте, господин сити-менеджер.
Так, кажется, сейчас модно стало называть городского главу?
– А ведь я тебя предупреждал, – напомнил Алиев.
– Разве? – Парень улыбнулся уголком губы. – И о чем же?
– О том, чтобы ты держался подальше от моей дочери.
– И… как это связано с моим задержанием? – выпрямился Виктор.
Заплывший глаз наравне со здоровым принялся сверлить взглядом мэра.
