Я пишу её на своих фресках в образе пламенной коммунистки, а она на своих автопортретах помещает моё лицо между собственных бровей. Потому что я всегда в её мыслях. Я бьюсь в её сердце и теку в её крови. Я питаю и разрушаю её. Как та катастрофа, когда автобус врезался в трамвай и металлический штырь прошил ей матку, раздробил кости и превратил позвоночник в груду костяных бусин, вроде тех, что она носит на шее. Ведь она начала рисовать именно после этой аварии. Понимаете? Авария принесла в её жизнь творчество, а я наделил это творчество смыслами.
Вижу, вы уже чувствуете, к чему я клоню. Конечно, к тому, что я предам её так, как не предавал ни Родину, ни партию. Потому что даже их я никогда не любил так, как люблю её. Я закручу роман с её младшей сестрой.
И тут я бы попросил вас взять паузу, закрыть глаза и представить себе, что вы только что потеряли двоих детей и перенесли операцию по удалению аппендицита, а гангрена отняла у вас два пальца. А теперь представьте двух самых близких вам людей. Самых родных, самых любимых. Если они сейчас рядом с вами, вы может взять их за руки. Готово? Славно. Так вот, они вас предали, да ещё и получили от этого удовольствие. Ну? Что вы чувствуете?
Если вы играли честно, то вы теперь на одну десятитысячную приблизились к тому, что чувствовала Фридуча. И как бы вы поступили на её месте? Она переехала в отдельную квартиру и подала на развод. Перестала рисовать и замкнулась в боли, пытаясь собрать себя по кусочкам и упаковать в медицинский корсет. А потом вернулась в наш дом. Потому что без меня она как без воздуха. А без воздуха долго не протянешь.
И вот уже она вплетает в косу отстриженные недавно волосы, пишет больше картин, чем за последние восемь лет, танцует, пьёт текилу и курит, как рабочий на консервном заводе. Наш дом магнитом притягивает творческую интеллигенцию и политическую элиту, как красное знамя революции — быка на арене. Фридуча говорит гостям: «Повторный брак определённо удался. Мы меньше ссоримся, лучше понимаем друг друга, и я почти перестала допрашивать его о других женщинах. Просто я наконец поняла, что жизнь такая, а всё остальное — просто иллюзия».
Да и её правая нога — тоже иллюзия. Потому что её больше нет. Потому что Смерть решила забирать мою любовь по кусочкам, чтобы я постепенно привыкал к тому, что её становится всё меньше и меньше и скоро не станет совсем.
Она знает, что умирает, и не очень жалеет об этом. Ей 47 лет, позади 31 операция, её спина, даже закованная в корсет, не может удержать остатки тела в вертикальном положении. Моя голубка очень устала и весело ждёт того благословенного мига, когда вместо ног отрастит себе крылья и сможет улететь на ту сторону, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.
Я торжественно открываю её первую выставку на родной земле. Знаете, картины моей жены и 25 лет назад передавали исполненную жизни чувственность, которую дополняла беспощадная способность к наблюдению. Мне уже тогда было ясно: эта девочка — прирождённая художница, и время показало, что это тот самый редкий случай, когда я оказался на 1000 % прав. Простите, вы тоже слышите сирену? Кто вызвал скорую, вы?
Моя королева, ну конечно, конечно, ты не могла пропустить открытие и позволить мне превратить его в панихиду, ты хочешь устроить праздник, где Жизнь и Смерть будут пить и танцевать тебе на радость! Да, ты говорила мне об этом, но я и подумать не мог, что ты появишься под вой сирен кареты скорой помощи и на носилках въедешь в зал! Ты и выставку, и свой уход способна превратить в хеппенинг!
Да-да, товарищи, зрение вас не обманывает! Посреди выставочного пространства действительно стоит кровать, а в ней виновница торжества, как оживший экспонат. Она весь вечер будет шутить, петь любимые песенки, курить, пить текилу, развлекать вас. Она своим погребальным костром развеет ночь, и я буду рисовать, рисовать, как рисую всегда, когда не могу справиться с чувствами, буду рисовать её тело, объятое пламенем, буду рисовать красный пепел, который, вы видите, сохранил форму её лица, груди, рук, ноги… Самый радостный для неё день, день её освобождения, обернулся для меня величайшей в жизни трагедией.
Стремительно старея в свете твоего прощального огня, я понял, слишком поздно понял, что самым чудесным даром всей моей жизни было благословение любить тебя, моя Фридуча.
Хроника упомянутых событий
8 ДЕКАБРЯ 1886 ГОДА в Гуанахуато в семье Диего Риверы и Марии дель Пилар Баррьентос родились близнецы Хосе Диего Мария и Хосе Карлос Мария. Карлос умер в возрасте двух лет.
6 ИЮЛЯ 1907 ГОДА в Койоакане в семье немецкого фотографа Вильгельма Кало и его супруги испано-мексиканского происхождения Матильды Кальдерон в доме своей бабушки родилась Магдалена Кармен Фрида Кало Кальдерон. Она стала третьей дочерью в этом браке.
1909–1920 ГОДЫ Диего провел в Париже. В 1911-М Диего женился на русской художнице Ангелине Беловой, которая В 1916-М родила сына Диего (мальчик скончался зимой 1917 года). 13 НОЯБРЯ 1919 ГОДА русская художница Маревна (их роман начался в 1915-м) родила дочь Марику, которая стала танцовщицей и актрисой и скончалась 14 ЯНВАРЯ 2010 ГОДА.
В 1921 ГОДУ Диего развёлся с Ангелиной и вернулся в Мексику, В 1922-М вступил в Коммунистическую партию и в том же году женился на Гуадалупе Марин, которая родила ему дочерей Гуадалупе (1924) и Рут (1927) и с которой он развёлся В 1928-М.
17 СЕНТЯБРЯ 1925 ГОДА Фрида попала в аварию, в которой погибло несколько человек. Фрида получила переломы ключицы, позвоночника, таза, ноги и рёбер, вывихи ноги и плеча, а живот и матку ей прошил кусок арматуры. Она выжила вопреки прогнозам врачей.
7 НОЯБРЯ 1927 ГОДА Диего присутствовал на параде в честь десятой годовщины Октябрьской революции в СССР.
В 1928 ГОДУ Фрида и Диего познакомились через коммуниста Хулио Антонио Меллу. Они поженились 21 АВГУСТА 1929 ГОДА. В том же году Диего выгнали из Коммунистической партии, после чего и Фрида сдала свой партийный билет (она вступила в партию незадолго до знакомства с Диего).
В 1933 ГОДУ Диего расписывал стену в Рокфеллер-центре. Фреска «Человек на распутье, смотрящий с надеждой и высоким видением на выбор нового и лучшего будущего» была уничтожена по решению заказчика Нельсона Рокфеллера, поскольку художник отказался убрать с неё Владимира Ленина (которого на первоначальных эскизах не было). В 1934 ГОДУ Диего воссоздал фреску во Дворце изящных искусств в Мехико.
1934–1935 ГОДЫ выдались особенно тяжёлыми для Фриды: она пережила два аборта по медицинским показаниям и удаление аппендикса, из-за начавшейся гангрены ей ампутировали два пальца на правой ноге, а у Диего случился роман с её младшей сестрой Кристиной. Фрида сняла квартиру в Мехико и подала на развод, но вскоре вернулась в семью.
В 1939 ГОДУ после участия в выставке мексиканского искусства в Париже один из автопортретов Фриды приобрёл Лувр. В том же году Фрида и Диего всё-таки развелись, но в 1940-м поженились снова.
