— Объясните, — попросил он.
— Кто-то написал вашему брату письмо. В конверте были еще две вещи: ваша визитка и футбольная карточка с вашей фотографией и надписью, предположительно сделанной рукой вашей сестры.
— Верхний левый ящик стола, — сказал Адам.
— Что?
— Верхний левый ящик стола. Там она должна лежать. Ее не было?
Солтер покачал головой.
Под столом Адам сложил ладони, как для молитвы, и с силой прижал левую руку к правой, пытаясь вызвать старую боль, погасить с ее помощью высокое напряжение своей ярости. Но кости срослись много лет назад, и теперь боль не возвращалась.
— Письмо прислали Кенту?
— Да, оставили для вашего брата. Мы не готовы утверждать, что оно от убийцы, но следует признать…
— Конечно, от него. И вы, черт возьми, это прекрасно понимаете.
Солтер посмотрел на него, постучал карандашом по краю стола и спросил:
— Кто мог проникнуть в ваш дом?
— Не знаю.
— Кто там регулярно бывает, кроме вас?
— Никто.
— Послушайте. Дайте мне зацепку, даже самую слабую. Друзья, посетители. Кто приходит, чтобы посмотреть футбол, выпить пива…
— Никто, — повторил Адам. — В этот дом ко мне не приходят гости.
— У вашего брата есть ключ?
— Да. Тот самый, что он дал вам.
— А у кого еще? Кому вы можете позвонить, если захлопнется дверь?
Адам начал отвечать, затем умолк. Солтер заморгал, поняв, что тот за наживкой видит ловушку.
— Письмо пришло Кенту. Не мне.
— Правильно. Но футбольную карточку взяли у вас в доме. Это ваши слова, а не мои. Вы убеждены, что она лежала в ящике стола.
— Да, лежала.
— Ладно. Будем держаться этой версии. У кого еще есть ключ?
— У Челси.
— Челси Салинас? Давайте немного поговорим о ней. У нее есть доступ к дому?
— Не стоит, Солтер. Это не имеет никакого отношения к Челси.
— Но у нее есть доступ к дому?
— У нее есть ключ.
— Давайте будем откровенны. Не будем ходить вокруг да около, а скажем прямо — Челси Салинас замужняя женщина, и вы с ней спите. А ее муж в тюрьме. Думаю, в прошлом вы вносили за него залог.
Адам боролся с приступом гнева.
— Тревис Леонард в тюрьме, — сказал он. — Тут вы правы. И он не подозреваемый — так что тут нечего обсуждать.
— Он знает, что вы спите с его женой?
Адам пристально посмотрел на него. Это был первый раз, когда кто-то открыто говорил о его отношениях с Челси. Конечно, Солтер должен был знать, должен был проверить, и выяснить это было несложно, но Адам все равно чувствовал себя неловко.
— Нет, насколько я знаю. Она ему не говорила. Я тоже.
— Мы должны это проверить.
— Он в тюрьме, — повторил Адам.
— У него есть друзья на свободе.
— Друзья, которые убьют семнадцатилетнюю девушку, чтобы… достать меня? Наказать? Нет, Солтер. Это не тот след, по которому вам нужно идти. Он ведет не туда.
Тот не ответил.
— Письмо, — сказал Адам, — пришло к Кенту.
— Знаю.
— Рейчел начала переписываться с отцом по предложению Кента. Я прав?
Солтер кивнул.
— Тогда почему вы не допрашиваете Кента?
— Допрашивают, другие.
— Кто?
— Делом занимаются несколько следователей…
— Вы главный, Солтер. И вы в моем доме, со мной. Это потеря времени, которую вы не можете себе позволить. Вы должны говорить с моим братом.
— С вашим братом разговаривает ФБР.
Адам открыл рот, потом снова закрыл. Наконец он понял, что ищет Солтер. Он неглупый человек, этот Солтер, и, наверное, очень хороший детектив; слишком умный, чтобы не понимать, что, если убийца Рейчел Бонд хотел разозлить Джейсона Бонда или Адама Остина, он пошел бы прямо к ним. А он пошел к Кенту. Дело было в Кенте. С самого начала.
Но почему?
— Они разговаривают с ним, — сказал Солтер, наблюдая за Адамом, — а мы с вами можем поговорить о нем. У вас есть какие-нибудь предположения, у кого мог быть зуб на вашего брата?
— Конечно, — Адам кивнул. — Выбирайте кого-нибудь из убийц. Он подружился со многими.
— Похоже, это вам не нравится.
— Да. Все началось с Гидеона Пирса. Это не нравилось мне тогда и продолжает не нравится теперь.
— Насколько я знаю, вы угрожали убить мистера Пирса.
— Нет, — сказал Адам. — Я обещал его убить. К сожалению, у меня не было возможности.
— Ваши чувства в той ситуации… с кем вы их обсуждали? Кто понимал глубину ваших чувств по отношению к Пирсу?
— Кто понимал глубину моих чувств по отношению к человеку, который убил мою сестру? — Адам удивленно посмотрел на него. — Думаете, нужно было обсуждать эти чувства, чтобы их поняли?
— Повторяю вопрос. Вы с кем-нибудь делились этой мыслью?
— С отцом. Он мертв. И с матерью. Она мертва.
«И с братом, — подумал он, — который жив. И которого в данный момент допрашивает ФБР. Не меня, а его. Когда к делу подключилось ФБР и стало играть первую скрипку, они пошли к Кенту. Почему? Потому что считают его более важным, чем меня».
— Вы знаете людей, за которых вы вносили залог и которые встречались с вашим братом в тюрьме? Во время… э-э… его лекций.
Адам смерил его испытующим взглядом.
— Это было в письме?
— Нет.
— Но визиты в тюрьму важны для вас?
— Я просто спросил, Остин, — сказал Солтер, отводя взгляд.
26
Если Челси Салинас была рада видеть Кента больше, чем он ее, то тщательно это скрывала. Когда она открыла ему дверь, между ними повисло напряженное молчание, а когда он протянул руку, долго колебалась. Смотрела ему в глаза — она всегда была такой спокойной, сдержанной и бесстрастной; он помнил ее на похоронах Мэри, помнил свои тогдашние мысли: Эта сука могла бы по крайней мере заплакать, — но, похоже, не верила протянутой руке. Наконец Челси ответила на рукопожатие, и пальцы у нее оказались сильнее, чем у половины его защитников.
— Он не хотел вас впутывать, но, похоже, придется.
— Это тяжкое преступление? В котором его обвиняют?
— В данный момент — да.
— Но может измениться?
— Обвинения могут смягчить. Он не хотел вас впутывать, но сумма залога очень высока, и ему придется заложить дом. Без вас он этого не может сделать. Потому что вы оба…
