— Теперь он знает, Адам. Мне нужно самой с этим разобраться.
Ему эта идея не нравилась, но что он мог сказать? Это же ее муж.
— Хочешь, чтобы я поехал с тобой?
— Нет, не хочу.
Он обрадовался отказу, потому что сам не знал, зачем это предложил.
— Почему ты от него не ушла? — спросил Адам.
— Он в тюрьме.
— Отличная причина, чтобы оставаться с парнем, да.
Челси не сдавалась.
— Я не думаю, что это подходящее время подавать на развод.
— А так подала бы? Если б он был на свободе, ты бы с ним развелась?
— Не знаю.
— Как, черт возьми, ты можешь не знать?
Она покачала головой, словно хотела сказать, что это глупый вопрос. Адам почувствовал, как внутри его вскипает злость, и, хотя эта злость по большей части была направлена на него самого, ему хотелось выплеснуть ее наружу. Он отвернулся, взял мокрое кухонное полотенце и скрутил его, выжимая воду.
— Вполне справедливо. Я никогда не понимал, почему ты вышла за него, и, думаю, это логично, что я не понимаю, почему ты от него не уходишь.
— Я была с ним, — ответила Челси, — потому что он говорил, что любит меня, и он не лгал. Понимаешь, Адам? Тогда это для меня кое-что значило. И мне этого было достаточно.
— А теперь?
— Теперь я… — Она умолкла, снова покачала головой потом взмахнула рукой, показав на дом и на него. — Теперь я — вот это. Не знаю, что еще тебе сказать.
— Что ты от меня хочешь? — спросил он.
— Чтобы тебе не нужно было задавать этот проклятый вопрос, Адам.
— Какой?
Челси покачала головой.
— Забудь.
— Нет. Что?
— Ты делаешь то, что хочешь. Мне просто любопытно, что это будет. Было любопытно какое-то время.
— То есть?
— Ты хочешь, чтобы я осталась с ним, Адам? С Тревисом?
— Конечно нет. Об этом и речь.
— Если ты не хочешь, чтобы я оставалась с ним, — сказала она, — почему ты не просишь меня уйти от него?
Моя беда и твоя беда идут рука об руку, пел Брайан Фэллоу, и Адам выключил музыку.
— Это не мне решать, Челси. Он — твой муж. Ты хочешь от него уйти? Тогда уйди. До сих пор ты этого не сделала.
— А ты не просил.
— А что, я должен предложить тебе развод? Ты хочешь, чтобы я опустился на колено? Мне нужно снять кольцо с твоего пальца — такова традиция?
— Забудь, Адам.
Он начал было спорить, говорить, что ничего не собирается забывать, что им нужно закончить этот разговор, нужно понять друг друга, нужно наконец выразить словами то, что они должны были давным-давно сказать друг другу, да так и не сказали…
Но потом умолк и просто дал ей уйти.
28
В понедельник призраки и слухи окутывали Кента, словно дымка. Он слышал имена — Рейчел, Адам, Мэри, — произнесенные глухим шепотом, а когда поворачивался, чтобы взглянуть в лицо тому, кто их произнес, все отводили взгляд или фальшиво подбадривали его: «Держитесь, тренер».
Он привык к повышенному вниманию учеников, когда шел по коридорам школы, — одни были впечатлены им, другие хотели произвести впечатление на сверстников, выказывая презрение к футбольному тренеру. Сегодня все изменилось. Учителя вели себя не лучше детей. Несколько человек, раньше не проявлявшие интереса к футболу, остановили его, чтобы обсудить предстоящую игру. Другие, обычно не упускавшие шанса поговорить, ограничивались коротким кивком и отводили взгляд.
Во второй половине дня он оставил сообщение для Дэна Гриссома, священника, который сопровождал его во время той беседы с заключенными, на которой присутствовал Сайпс, и попросил перезвонить. Тот не заставил себя долго ждать.
— Я пытаюсь проверить свою память, Дэн, — сказал Кент.
— Что это значит?
— Помните мою встречу с Клейтоном Сайпсом этим летом?
— Помню. — Голос Дэна был низким и ровным — как всегда.
Кент закрыл глаза и спросил:
— Я насмехался над этим человеком, Дэн?
— Насмехался?
— Да. Он… возражал мне. И я просто пытаюсь вспомнить, что говорил тогда. На мой взгляд, все было в порядке, но мне нужно услышать ваше мнение. Мне нужна объективность.
— Вы над ним не насмехались, — сказал Дэн. — Нет, я бы не использовал это слово.
— А какое? Тогда вы предупредили меня, что с ним нужно быть осторожным. Я хорошо это запомнил, потому что ни о ком другом вы такого не говорили.
— Да. Это правда.
— А почему вы это сказали про Сайпса?
— Мне не понравилось, как вы разговаривали.
— Кто именно?
— Оба. Он провоцировал. Не буду отрицать, я встречался с ним раньше, и он вел себя точно так же. Но с вами… ну, я сказал бы, что он немного оживился.
— То же самое слово я употребил сегодня в разговоре с полицией. Но когда вы сказали, чтобы я был осторожен, у меня возникло ощущение, что вы считаете, что я уже совершил ошибку. Я хочу, чтобы вы были со мной откровенны, Дэн. Возможно, этот парень убил девочку и, возможно, отправил мне письмо, признаваясь в этом. Не нужно щадить моих чувств. Скажите правду.
— Да, я подумал, что вы совершили ошибку.
Кент кивнул, как будто Дэн мог его видеть.
— Я подумал, что вы совершили ошибку, но это всего лишь мнение священника, свидетеля вашего разговора, и я не считал, что эта ошибка несет в себе опасность. Когда я говорил, что с ним нужно быть осторожным, то имел в виду, что ваша реакция была слишком воинственной. Это очень тонкая грань, по которой он предлагал вам пройти, и я просто подумал… я подумал, что это указывает на проблему, которая у вас может возникнуть в будущем. Думаю, вы хотите продемонстрировать твердую веру и спокойную силу. Это мое личное мнение. А с Клейтоном Сайпсом вы как будто…
— Что? — настаивал Кент.
— Я искал более подходящее выражение, но на самом деле собирался сказать, что вы как будто боролись за приз. Вы спросили, не насмехались ли над ним, и я отвечаю: нет. Но вы гордо несли свою веру, словно кичились ею. Я не виню вас за это. Трудно отвечать на агрессивные вопросы о вере. Я просто не видел преимуществ в вашей тактике. Вы твердо стояли на своем.
— А следовало отступить?
— Нет. Нужно было вовлечь его. Попробовать наладить диалог. В то время меня посетили кое-какие мысли, связанные с вашей способностью убеждать, Кент. Это всё. Боюсь, теперь вы хотите знать, можно ли вас в чем-то винить. Делает ли ваша тогдашняя реакция на Клейтона Сайпса вас ответственным за то, что он мог совершить потом. Нет, Кент. Нет. Не позволяйте своим мыслям идти в этом направлении. Это опасная территория.
