– Что случилось? Ты вся дрожишь. Что произошло?
– Юлиан, их было двое!
– Кого?
Я привстала на цыпочки и прошептала ему прямо в ухо. При этом не упускала из виду Франка Норда, взиравшего на меня пристально и сердито. Казалось, ему неприятно, что я разговариваю с его сыном. Но мне на это было наплевать.
– Было двое бездомных, Юлиан. Я нашла одного из них. Он ищет Эриха Зандера, которому принадлежала собака.
Юлиан смотрел на меня, качая головой.
– О чем ты говоришь?
– В автобусе сгорел не Кевин, а Эрих Зандер. Кто-то избил его собаку, а потом затолкал Эриха в автобус Кевина и поджег. И теперь у нас есть свидетель, подтверждающий, что Эрих Зандер исчез.
От моих слов глаза Юлиана расширились еще больше.
– Что ты такое говоришь? Если ты права, то это…
– Убийство, – сказала я. – Речь идет об убийстве! И Кевин, судя по всему, стал его свидетелем. И снял все на смартфон! Кевину пришлось скрываться, потому что убийца был с ним знаком. Кевин шантажировал этого типа. Тому, естественно, это не понравилось. Юлиан, я уверена, что Кевин в опасности. В серьезной опасности! Мы должны подключить полицию. Ты должен с ними поговорить. Тебе они поверят.
Юлиан вдруг побледнел как мел. Он пробормотал нечто нечленораздельное, но по его губам я прочитала это слово: «Убийство».
– Нам надо обратиться в полицию, – повторила я. – Этот тип убил Зандера, так что я…
– Эй, вы, двое! – прервал меня голос сзади.
Это был Франк Норд. Он смотрел на меня сверху вниз серьезным и недоверчивым взглядом, и я спрашивала себя, что доктор успел услышать из того, что я рассказала Юлиану.
– Юлиан, уже почти восемь. – Норд постучал пальцем по циферблату своих часов. – Разве ты не должен быть на сцене?
Юлиан все еще стоял с разинутым ртом. Он выглядел так, будто на него внезапно вылили ведро воды. Затем он покачнулся, при этом пиво чуть не выпало у него из рук.
– Как, уже? Да, конечно, мне пора. – Губы его дрожали. – Поговорим потом, ладно? – обратился он ко мне.
– Окей. Я буду ждать тебя.
– Все будет хорошо, – наклонившись, шепнул он мне в самое ухо.
А потом его губы на секунду коснулись моих губ. Меня словно ударило током, хотя поцелуй был очень кратким. Но прежде чем я успела как-то отреагировать, Юлиан развернулся и зашагал к сцене.
Я посмотрела ему вслед и вспомнила слова Сандры. Может, я ошибаюсь, считая свои чувства безответными? Выходит, со стороны Юлиана тут кроется нечто большее? Хм, он столько всего пережил, а тут еще история с Кевином. Его все эти события угнетали явно не меньше, чем меня. В таком состоянии трудно быть открытым для каких-то чувств.
Норд, до сих пор стоявший рядом, положил руку мне на плечо.
– Дора, пожалуйста, не забывай, о чем я тебя попросил, – сказал он и отправился назад к столику.
Мамусик кивнула мне, и я села рядом с ней. Но мои ватные колени все еще дрожали. Я отпила большой глоток колы, пытаясь успокоиться, но подавить волнение никак не удавалось. Концерт между тем должен был закончиться в одиннадцать или около того. С другой стороны, я понимала, что Юлиан не может тотчас все бросить и пойти со мной в полицию. Этот концерт был спланирован его смертельно больной матерью, и, возможно, Юлиан надеялся, что она еще успеет узнать об успехе сына. Он делал для нее все, что в его силах. И любой на его месте поступил бы так же.
– Кара, – обратилась ко мне мама. Она наклонилась и взяла меня за руку. Ее взгляд показался мне слишком серьезным, что я приписала действию алкоголя. – Кара, я говорила с доктором Нордом о тебе и Юлиане.
– Я знаю, ему не нравится, что мы встречаемся.
– Он думает, что ты давишь на него своими навязчивыми идеями. Это правда?
– Чепуха, – возразила я, допила колу и посмотрела на сцену, где члены группы как раз готовились играть.
– Точно чепуха?
– Конечно. Он что, сейчас выглядел угнетенным?
Мама расхохоталась:
– Нет, вы смотрелись очень мило.
Раздались аплодисменты, «Барлоу» начали играть. Звуки «White Wedding» Билли Айдола
[21] понеслись над залом. Музыкантов поддерживали аплодисментами и свистом. Парень, к которому я обратилась в поисках Юлиана, подошел к микрофону и начал петь:
– Hey, little sister, what have you done?
[22]
Мне показалось, что он спрашивает меня. Но это уже была явная паранойя. «Не будь фриком!» – велела я себе и посмотрела на мамусика. Она сияла от счастья.
– Ух ты, они и правда зажигают! – Мама вскочила и потянула меня за собой. – Билли Айдол! Боже, это же кумир моей юности. Пойдем, кара, потанцуем! Я уже вечность не танцевала.
– Ой, нет! – заартачилась я, но мама не сдавалась, упорно пытаясь вытащить меня на танцпол.
Тогда я перехватила инициативу и потянула ее сквозь толпу к танцполу, а сама встала в сторонке и наблюдала, как мамусик движется между другими танцующими. Я предпочла бы дожидаться Юлиана снаружи – на свежем воздухе и без грохота музыки в ушах. Здесь, в толчее, мне было слишком душно. И громко. У меня снова началась головная боль, а басы неприятно отдавались в желудке.
Сегодня я ничего толком не ела, для этого я была слишком взволнована. Столкновение с бездомным подлило масла в огонь. Теперь, когда я могла забыть о волнении, мой желудок начал мне мстить. Он сжался, и я ощутила приступ тошноты. Но одна мысль о том, чтобы что-нибудь съесть… О боже, нет! Я замерла, заметив на танцполе невысокую фигурку. Она приближалась ко мне, пробираясь сквозь толпу танцующих. Хотя я сразу поняла, что ее не может быть в реальности.
59
Кай! Там стоял Кай!
Я закрыла глаза и попыталась прийти в себя. Потом вновь посмотрела перед собой. Кай все еще стоял среди танцующих. На нем была его голубая пижамка с медвежатами. Он смотрел на меня так, что это было невозможно вынести. Его опухшее фиолетовое лицо искажала гримаса злобы. «У меня галлюцинация, – внушала я себе. – Все из-за головной боли, к тому же я нахожусь под действием стресса. Это всего лишь моя галлюцинация!»
– Не теперь, пожалуйста, – шепнула я себе, сжав кулаки так сильно, что ногти больно впились в ладоши.
От боли мне стало лучше – она была реальной. Но это не помогло. Как я ни противилась, ужасная картинка с Каем не хотела исчезать. С бьющимся сердцем я отвернулась от танцпола и начала искать что-нибудь, на чем можно сосредоточиться. Что-то реальное. Но вокруг было слишком много людей, шума и суматохи. Мне требовалось спокойствие, чтобы справиться с приступом паники. Что-то, что отвлечет меня. Злой взгляд мертвого брата по-прежнему буравил меня.
