Вся семья переехала в деревню Ваммельсуу недалеко от Петербурга, в знаменитый «дом на Черной речке», построенный по рисункам Андреева.
Уже на излете своей яркой жизни Лариса собиралась писать воспоминания о Леониде Андрееве, намечала издание альманахов «Моя первая любовь» и «Мой любимый писатель» с привлечением лучших беллетристов в честь поразившего ее воображение необыкновенного человека и самобытного писателя.
Не меньшее, но иначе окрашенное впечатление произвело на Ларису знакомство с Владимиром Михайловичем Бехтеревым, представителем древнего вятского рода, ученым заронивший в пытливый ум девочки интерес к тайнам мозга. Он основал первый в мире научный центр по комплексному изучению человека и научной разработке психологии, психиатрии, неврологии и других «человековедческих» дисциплин, организованный как исследовательское и высшее учебное заведение, ныне носящий его имя. В 1908 году в Петербурге начал работу основанный Бехтеревым Психоневрологический институт. В нем были открыты педагогический, юридический и медицинский факультеты. В 1916 году эти факультеты были преобразованы в частный Петроградский университет при Психоневрологическом институте. Позже Лариса будет заниматься в его институте вопросами бессмертия.
Раннее общение с незаурядными людьми отравило Ларису, воспитало в ней повышенные требования к людям и, может быть, интеллектуальный снобизм. Никогда не опустится она до общения с ординарными серыми личностями, всегда будет стремиться ввысь, к сияющему идеалу человеческого совершенства.
Подготовка к большой жизни
Леонид Андреев пригласил Рейснеров пожить некоторое время у него в финской деревне Ваммельсуу. Правда, через некоторое время он предложил им съехать — «выгнал», потому что они «злые». Но временные пристанища в любом случае не решали проблемы. Наконец, благодаря энергии и связям Михаила Андреевича, у семьи появилось постоянное жилище. В Петербурге, на Большой Зелениной, в доме герцога Лейхтенбергского, Рейснеры осели надолго: с 1907-го по 1918-й годы. Здесь имелись телефон, водопровод и ванная комната. Этот дом, украшенный уникальными мозаичными панно — раздутые ветром паруса, бегущие облака и на горизонте дымки из труб далеких кораблей — считается одним из лучших зданий в стиле декоративного модерна.
Бытие определяет сознание. Модерновый особняк и ранее недоступные удобства тоже послужили формированию сложного и причудливого характера Ларисы.
Балтийское море, тугие паруса, тяжелые волны, чайки, страсть к дальним странам, опасным странствиям определяли жизнь многих петербуржцев.
Федор, в то время еще Ильин, в 1900 году был отдан родителями в реальное училище (приют) принца П.Г. Ольденбургского: здесь давали бесплатное образование, которое, тем не менее, позволяло в дальнейшем учиться в университете. Здесь мальчик провел восемь лет жизни, бывая дома только по субботам. В 1907 году он лишился отца — из-за оговора прислуги, бездоказательно обвинившей его в изнасиловании, тот покончил с собой, вскрыв бритвой сонную артерию. «Помимо отца мой дед Александр Федорович и мой дядя Николай Александрович Петровы также покончили жизнь самоубийством, как передают, из-за женщин» — откровенничал Раскольников.
Эти свидетельства будут вспоминать после его загадочной гибели.
Федор окончил курс с наградой в «этом кошмарном училище, где еще не перевелись бурсацкие нравы, где за плохие успехи учеников ставили перед всем классом на колени, а поп Лисицын публично драл за уши…», и поступил на экономическое отделение Политехнического института, которое окончил в 1913 году. В сентябре того же года Федор стал слушателем Императорского Археологического института. Кроме того, он с увлечением занимался любимой им библиографией у профессора С. Венгерова. Счастливая внешность позволяла ему одновременно работать статистом сразу в трех театрах: Александрийском, Михайловском и Комиссаржевской. Эти разноплановые увлечения не помешали вступлению в большевистскую партию (1910) и нелегальной революционной деятельности. Но истинным его призванием стала журналистика. В 1911 году Федор — сотрудник оппозиционной газеты «Звезда», в 1912 году — первым секретарь газеты «Правда». За антигосударственную деятельность он был арестован и осужден к административной высылке, впрочем, уже в начале 1913 года освобожден по амнистии. Неизвестно, что привлекало его больше: пресловутая борьба за социальную справедливость или острые волнующие приключения.
А гимназистка Лара Рейснер мучительно «искала себя». «Еще в гимназии, пребывание в которой было настоящей мукой для талантливой, живой девочки, она пишет драму «Атлантида», напечатанную в 1913 году издательством «Шиповник», — передавал рассказы подруги Радек. Редактором в альманахе «Шиповник» являлся Леонид Андреев — видимо, к этому времени отношения писателя и Рейснеров восстановились. «Эта драма, не выдержанная по форме, показывает уже направление мыслей Ларисы. Она изображает человека, который хочет своей смертью спасти общество от гибели… Девочка, написавшая эту драму, долгими ночами, сидя на постели, думала о человечестве и его страданиях. Это тем более интересно, что Лариса находилась в то время под непосредственным влиянием Леонида Андреева», известного «писателя-индивидуалиста, который был не только ее учителем в литературе, но и влиял на ее духовное развитие. Но он не мог отклонить ее от избранного ею пути».
Семья ликовала — в ней появился еще один гений. Журнальное издание пьесы «Атлантида» превратилось в событие, под знаком которого прошла вся зима.
Лара уже давно не была гадким утенком. Напротив, в ней проявилась редкая исключительная, породистая красота, которую она отлично осознавала. С 1913 года у Рейснеров жил старший сын Леонида Андреева Вадим. Семья отца постоянно проживала на Черной речке, а ему надо было ходить в 1 класс гимназии. Он очень тепло в своей повести «Детство» пишет о Рейснерах. Поселившись у них он сразу стал членом семьи, стал жить рейснеровскими интересами, их принятием и неприятием людей. Называя дом Рейснеров «четыреединым», Вадим Андреев особенно восторженно вспоминал Ларису: «Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту как факел и даже самые грубые предметы при ее приближении приобретают неожиданную нежность и мягкость. Я помню то ощущение гордости, которое охватывало меня, когда мы проходили с нею узкими переулками Петербургской стороны — не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий — статистика, точно мною установленная, — врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе. Однако на улице никто не осмеливался подойти к ней: гордость, сквозившая в каждом ее движении, в каждом повороте головы, защищала ее каменной, нерушимой стеной». К. Радек впоследствии писал о Ларисе: «Остзейская кровь ее отца удачно сочеталась в ней с польской кровью матери, наследие старой немецкой культуры ряда поколений строгих юристов — с пылкостью страстной Польши».
Учеба юной красавицы в престижной Бадаевской гимназии была омрачена «Бурцевской историей». Известный разоблачитель полицейских агентов, человек с довольно пестрой биографией Владимир Львович Бурцев с 1906 года, «используя контакты с информаторами-чиновниками политической полиции», стал специализироваться «на разоблачении провокаторов, внедренных охранкой в революционные партии, прежде всего в партию эсеров. Он опубликовал в своем сборнике «Былое» список под названием «Шпионы, предатели, провокаторы», среди которых были названы агенты охранки Е. Азеф, А. Гартинг, З. Гернгросс-Жученко и другие. В дальнейшем благодаря своим разоблачениям Бурцев приобрел широкую известность как в России, так и за рубежом. Владимир Львович публично объявил и о некоторых подозрительных связях Михаила Рейснера — уж не агент ли он охранки?
