С аппетитом уплетая жареные грибы, Хранитель краем глаза наблюдал за присутствующими. Присутствующие маялись. Их сжигало любопытство, но никто не смел начать разговор прежде Сокола. Жены сотников то краснели, то бледнели, их мужья перебрасывались короткими взглядами, дарнигар отодвинул миску и свирепо уставился перед собой. Лишь шайвигар с приятным выражением лица смаковал куриное крылышко. Этот человек обладал терпением кота у мышиной норки.
Орешек чуть повернул голову, чтобы лучше видеть лицо Арлины, сидящей по правую руку от него. Девушка покусывала губу и вертела в длинных тонких пальцах нож, которым только что резала мясо.
Что ж, забава затянулась. Хватит мучить людей. Сейчас он доест свои грибы и...
И тут Арлина, швырнув нож на стол, провела кончиками пальцев по броши-волчице и заговорила с веселым вызовом:
– Для всех нас честь и удовольствие видеть за столом отважных Охотников. Мы с радостью услышим ваши рассказы о чудесах Подгорного Мира. О себе скажу, что меня больше всего интересуют лекарственные травы, что встречаются лишь за Порогом Миров.
Говоря это, она смотрела не на гостей, а прямо в лицо опешившему Хранителю. Смотрела дерзко и неустрашимо.
За столом взметнулся шепоток – и замер, умер. Даже шайвигар не двигался, держа у засаленных губ куриную косточку.
Ну и что ему, Орешку, делать с бессовестной девчонкой? Право начать застольную беседу принадлежит главному из пирующих. В данном случае – Хранителю! И что же мы видим? Мы видим грубейшее нарушение всех правил и порядков! Нахалку надо поставить на место!.. Пра-авильно, а как?
Орешек никогда не был в подобной ситуации.
Все ждали от растерявшегося Сокола каких-то действий. Неловкое молчание расползалось, как грязное пятно на скатерти.
И тут вновь заговорила девушка. Она старалась казаться невозмутимой, но звенящие нотки в голосе выдавали волнение.
– Утром мой господин сделал мне драгоценный подарок: повелел, чтобы все в крепости подчинялись моим приказам, если речь идет о лекарственных травах. Конечно, мне не терпится воспользоваться своим новым правом. Но если подчиняться должны все... то и гости крепости... и даже сам Хранитель...
Голос девушки сорвался, но в зеленых глазах сияло отчаянное озорство, как у маленькой девочки, которая на глазах у строгой матери тянет со стола пирожок.
Орешек подался вперед и расхохотался. Навалившись грудью на край столешницы, он звонко, по-мальчишески смеялся, и вслед за ним все застолье разразилось облегченным смехом. Кудахтали жены сотников, раскатисто хохотал, запрокинув голову, Харнат, рассыпал льстивые смешки шайвигар...
Арлина опустила глаза и улыбнулась чуть виновато, но радостно. Она затеяла эту проказу, чтобы еще раз убедиться в том, что ее жених – самый лучший, самый замечательный человек на свете. Ведь за такую дерзость не то что грозный Каррао, но даже воспитавший ее спокойный, мягкий дядя влепил бы нарушительнице этикета затрещину.
А этот человек с ужасной репутацией – смеется!
Что ж, все ясно. Молва жестоко и несправедливо оболгала Ралиджа. Но она, невеста, которая скоро станет женой, поможет ему забыть о злоязычных людях, создавших ему черную славу...
Арлина не сразу заметила, что Эрвар покинул свое место в дальнем конце пиршественного зала и теперь стоит перед ней, разделяет их только стол.
– Высокородной госпоже угодно поговорить о лекарственных растениях Подгорного Мира, – заговорил он весьма учтиво, хотя в глазах подрагивали веселые огоньки (он оценил и одобрил дерзкую выходку юной Волчицы). – Доводилось ли ей слышать о «соломенной змейке»?
– Да, – оживилась Арлина, – мне рассказывали, но ни разу я не видела... Ой!
Она вскрикнула от неожиданности, потому что Эрвар жестом фокусника извлек откуда-то широкую, плотную цепочку из золотистой соломы и растянул перед девушкой:
– Это для высокородной госпожи, для прекрасной Волчицы, для владычицы крепости Найлигрим...
– Но... я... – смутилась Арлина. – Это, наверное, очень дорогая вещь...
Она беспомощно оглянулась на жениха.
Орешек, с недоумением наблюдавший за этой сценой, хотел вмешаться и сказать, что ни одна вещь не может быть слишком дорогой для девушки из Клана Волка, которая готовится войти в Клан Сокола, и хотя он не понимает, какой прок от соломенной плетенки, но пусть ему только скажут, сколько она стоит...
Однако Эрвар опередил Хранителя:
– Ни одна вещь не может быть слишком дорогой для девушки из Клана Волка, которая готовится войти в Клан Сокола, – сказал он, дословно перехватив реплику Ралиджа. – Но кто говорит о деньгах? Я буду счастлив подарить цепочку ясной госпоже, если ее жених позволит мне самому надеть на прекрасную ручку Дочери Клана то, что я добыл с риском для жизни.
Орешек неохотно кивнул. Все Подгорные Охотники держали себя так, точно были истинными владыками Великого Грайана. Говорят, такими дерзкими делал их Подгорный Мир. С этим принято было мириться всегда и всюду – по слухам, даже в королевском дворце.
Поймав взглядом кивок жениха, Арлина просияла, подобрала широкий рукав платья и величественно протянула над столом тонкую загорелую ручку. Эрвар, подавшись вперед, обвил плетенкой запястье девушки и ловко, несколькими движениями пальцев, соединил концы цепочки. Теперь на руке Волчицы оказался соломенный браслет, издали похожий на золотой.
– Благодарю Подгорного Охотника за редкий и ценный подарок, – тоном королевы произнесла девушка.
– Благодарю и я, – чуть раздраженно откликнулся Хранитель. – Но был бы еще больше благодарен, если бы кто-нибудь потрудился объяснить, с каких это пор солома стала так высоко цениться?
Эрвар с улыбкой поклонился Соколу.
– Вероятно, госпожа оценила тонкую работу. Я сам сплел эту цепочку и, видят Безликие, очень старался... – Эрвар уловил растущее недовольство господина и продолжил серьезнее и учтивее: – Цепочка на несколько месяцев убережет госпожу от любой болезни, даже раны будут заживать быстрее, хотя, конечно, упаси нас Безликие проверить это. Я недавно вымочил солому в соке подлунников – есть в Подгорном Мире такие цветы. Высокие, человеку до плеча... – Охотник теперь обращался к Арлине, вспомнив про ее интерес к лекарственным растениям. – Стебли толстые, мясистые, венчики белые, плотные, как чаши, лепесток к лепестку туго ложится. А внутри всегда влага – сок, стало быть. Он-то и дорог – но только в живом цветке, во флягу не соберешь...
Не прерывая рассказа, Эрвар медленно пошел вдоль стола к своему месту. Теперь его слова были обращены ко всем присутствующим. Он держался, как опытный актер, знающий, что публика его любит и ценит.
– Цветы днем закрыты, раскрываются под лунным светом. Потому и название им такое дано. Я положил цепочку в цветок на рассвете, когда он готов был сомкнуть лепестки в твердый шар, а достал вечером...
